class="p1">— Вот он, ознакомьтесь ребята. Такой милаха.

Якоб взял листок в руки.

— Достойное дело для детектива Фитцвиля, — сказал он, наконец.

— Покажи, — сказал Холейгула.

Детектив Фитцвиль перевернул листок.

— Кто-то слишком сильно любит своего дедушку, — предположил палочник и улегся на подушку.

Я уже успел заметить очертания, но не верил своим глазам. Это было невозможно. Просто невероятно. Нет, сука. Сплюнув чаинку, оставшуюся на языке, я бросился к столу. Хо подвинула мне ориентировку, и я чуть не закричал от обиды.

Точнее, я закричал. Тянул на одной ноте слово, относящееся к половым сношениям.

— Да что с тобой такое, свинопас? — не выдержал Сэт. — Как это там? Отставить лейтенант Хин! Тут дама.

Господин Эх смотрел на меня печальными глазами. Его серая репродукция выглядела еще унылей, чем в жизни.

— Кто его ищет? — спросил я сквозь зубы.

— Хозяин, гений ты мой, — ответила Хо и улыбнулась. — Разжевываю. То, что вы видите, парни, — нелюдь выведенный с помощью волкачества. Волшебная лягушка. Бродяга очень стар, так что надо торопиться, пока его не переехал грузовик или не сожрали фуги. Хозяин — палоч… Тенебриец по имени Тутмоз Гисбуди, гарантирует награду по кодексу.

— Гисбуди, — повторил Сэт. — Богатая семья. Занимаются горючкой. Живут в Масляном Бастионе. Зачем прибыл в Победу — неизвестно.

— Он что, везде его с собой таскает? — удивился Якоб.

— Очевидно, сильно привязан, — сказала Хо. — Поэтому готов выложить полсотни.

— Привязан и поэтому дал сбежать.

— Ребро сказал, что катафалк Тутмоза попал в аварию или что-то такое. Этот нелюдь просто спасался.

— Истинно так, любовь моя, — подтвердил Сэт. — Тутмоза немного поломало, но состояние стабильное.

Иногда я размышляю, сколько у Холейгулы «внештатных сотрудников», которые добывают ему информацию, и сколько он сливает на это номов. Обычно после такого моя изжога обостряется даже без сэндвичей.

— Самара, — позвала Хо. — Сам-Сам! Да что у тебя с лицом? Сердечный приступ? Угля активированного дать?

— Перевозбудился, — хмыкнул Сэт. — Знаете, что он вытворил сегодня? Помимо того, что разбил мою тачку…

— Этот дед! — заорал я.

Глаза Хо расширились.

— Этот хренов дед! Я же говорил, я знал… Майор, я сегодня утром держал этого нелюдя в руках. Это он провонял ваше эспертуа. Нельзя было его выбрасывать. Плохая примета, плохая примета.

— Где это было? — быстро спросил Якоб.

Я выложил все. Сэт превратился в мумию. Олива по-доброму потешалась надо мной.

— Свинопас ты…

Палочник видел мое состояние, поэтому продолжать не стал. В каком-то смысле он оставался справедлив, поэтому вспомнил и собственное брюзжание о пассажирах в Заразе.

— Меняем планы. Якоб — тебя я назначаю на поимку этой твари. Хо — едешь с Хином к Либуле. И ни на что не отвлекайтесь, понятно? Ни на что.

— Кстати, кличка у лягушки есть? — спросил Ретро.

— Эхсин, — ответила Хо.

Мы домчались до угла Токарной и Решительной. Это было лучшее место, чтобы высадить Ретро как можно ближе к моему тысячнику, а самим рвануть за город, не теряя лишнего времени. Всю дорогу Ретро расслабленно посасывал электронную сигару, пуская вишневые пары. Он никогда не стремался. Во всяком случае после того случая со скрипками. Возможно, считал, что хуже с ним все равно уже ничего не случится.

Вместо нервозности в нем кипел азарт и желание скупить своим ангелочкам все наркотики мира. До того, как мы услышали его привычное — «десантируюсь!» — он успел выгрызть из меня всю информацию до крупицы. Но много ли я мог сказать? Повезло, что кто-то сорвал с нелюдя ошейник, при этом не умертвив его. Вещица наверняка была дорогая.

— Ни пуха! — крикнула Хо вслед удаляющемуся детективу. Тот мастерски объезжал прохожих и совершал нарушения ПДД прямо-таки с виртуозным наплевательством.

Что и говорить, электро-самокат — крутая штука. Странно, что при аппетитах близнецов, он все еще не в ломбарде. С другой стороны, как вспахивать поле, если продашь лошадь?

— К черту, — ответил я за Ретро.

И чуть не сплюнул через плечо.

— Как же хорошо, наконец, выбраться из конторы, — Хо потянулась. — Эти два дня в неделю, когда я сваливаю на завод — пролетают как пара стопок… Эй, следи за дорогой. Ты и так уже дел наворотил. Эта лобовуха выглядит паршиво. Мне теперь все это менять и выправлять.

Я отвел глаза от зеркала заднего вида, настроенного на ее грудь. Место оливы всегда было позади, у головы нашего сумуса.

— Ну хоть ты то не начинай.

Олива хихикнула.

— Не пыхти, Сам-Сам. Ты сегодня что-то неважно выглядишь. Тебя словно били по яйцам с самого утра.

— Так и есть. Просрал полтинник на ровном месте. После процента я бы мог жить спокойно два месяца. Ты, только вдумайся! Два!

— Успокойся, Ретро справится. Этот нелюдь как белая ворона. Главное, чтобы конкуренты не успели раньше.

Я притормозил, пропуская вереницу фугов волочивших куда-то огромную железную цепь. Они обливались потом и выглядели как колбаски на пару.

— Я верю в Ретро, но, слушай, в доме Либуля мы даже обои сорвем, понятно?

— Это ты кому говоришь? — Хо подалась вперед и положила руку мне на плечо. — Смотри не надорви спину, когда будешь тащить ванную.

Она помолчала, уткнувшись лбом в спинку моего кресла.

— Не пьешь? — глухо спросила она.

— Нет. А ты?

Глупый вопрос. Обычно Хо начинала поддавать с самого утра. К зависти многих алкоголиков, оливы способны подавлять признаки опьянения. Но только не моя Хо. Пока они с шефом принимают должников, она волевыми усилиями не позволяет себе упасть лицом в столешницу. Но как только палочник уходит, секретарь надирается до состояния портового грузчика, помноженного на два. Ей нравится состояние полной расслабленности.

— Нет необходимости.

В Заразе стало сумрачно как на черно-белой пленке. Я буквально чувствовал, что за моей спиной плачет олива.

— Си умер.

Я уже догадался об этом. Женщина оливов может оставаться трезвой дольше суток только в двух случаях: либо она хочет стать матерью, либо ее муж — умер. Впрочем, есть и третья возможность: закончилось все бухло в мире.

— Мне жаль. Правда. Мы ведь с ним почти подружились.

Хо зарыдала в голос. Кажется, она долго сдерживалась и теперь, рядом со мной, человеком, который был для нее так же прост, как и близок, раскрыла все шлюзы.

Я дал ей выплакаться. Моим вниманием завладел угольный тяжеловоз, который не желал пропускать Заразу вперед, а сам — еле, гад, плелся. Я резко вывернул руль и прибавил скорости. Мимо пронеслась пара тормознувших гарзонцев. Они показали мне вслед, что думают о лонгатах. К сожалению, не до конца: их спугнул тягач, везущий болванки.

«Тр-у-у-у», — заревело чудовище.

— Вчера утром, — Хо вытирала глаза рукавом