Ей было всё равно, она была благодарна за то, что выбралась из адской камеры и оказалась подальше от её обезумевшего пленника. Она согнулась в талии и несколько раз глубоко вдохнула свежий воздух прихожей. Спина болела, царапины на икре жгли, но, по крайней мере, сердце больше не пыталось вырваться из груди.

За её спиной заговорил Гэвин.

— С тобой всё в порядке, госпожа?

Луваен повернулась к нему. Если не считать того, что она потеряла лет десять жизни и вымазалась в чёрной грязи, которая пахла хуже, чем уборная в разгар лета, она была в порядке.

— Всё в порядке, кроме моего достоинства. Твой отец? Я знаю, что куда-то ударила его.

— Думаю, ты сломала ему нос, — он дышал так же тяжело, как и она. — Магда приложит к нему снег, как только он подпустит её к себе. Его уже ломали раньше.

Она надеялась, что это не потому, что он ловил других глупых женщин, которые совершили ошибку, перейдя черту.

— Прости меня. Я проигнорировала твоё предупреждение.

Ноздри Эмброуза раздулись.

— Гэвин не должен был впускать вас в камеру.

— Тогда мне повезло, что твоё слово не является последним в Кетах-Тор, — она ответила на взгляд мага своим собственным.

Он махнул рукой на её испорченный пеньюар и растрепанную косу. С кончика капала тёмная жидкость.

— Вы называете это удачей? Какой распорядок дня вы соблюдаете, госпожа Дуенда?

Луваен сцепила руки за спиной, чтобы не поддаться желанию стереть ухмылку с лица Эмброуза. Она знала, что он ждёт, когда она подожмет хвост и убежит вверх по лестнице и за ворота замка. Не сегодня, самодовольный придурок, подумала она. Гэвин, с другой стороны, уставился на неё так, словно она хранила худший из всех секретов и собиралась открыть их худшему из всех слушателей — своей сестре. Он был прав. Как только она смоет грязь с кожи и волос, она намеревалась описать Циннии каждую деталь своей стычки с Баллардом де Совтером.

— Цинния видела его таким?

Гэвин покачал головой.

— Нет. Что ты ей скажешь?

— Всё. Ей нужно знать, почему он заперт в камере. Что это больше, чем гневные крики и несколько дней вне поля зрения под кладовкой. Возможно, она захочет уйти. Она может захотеть остаться, но она примет это решение, зная, кто здесь находится.

Гэвин сокрушенно вздохнул.

— Я не могу винить тебя за то, что ты пытаешься защитить её.

— Я могу, — Эмброуз свирепо посмотрел на Гэвина. — Я всё ещё не знаю, почему мы открыли ворота этой строптивице.

— Это не было бы проблемой, если бы ваш драгоценный лорд не сбежал с моей сестрой!

— Довольно! — приказ Гэвина заставил двух врагов вздрогнуть. — Мы решим это наверху, — он сморщил нос. — Госпожа, ты, возможно, захочешь принять ванну, прежде чем кого-нибудь навестить. Я встречу вас обоих в зале, и мы обсудим это между нами.

Луваен кивнула, всё ещё потрясенная встречей с хозяином Кетах-Тора, и ей до смерти надоело спорить со всеми, с кем она сталкивалась в этом проклятом месте. Она забрала у Эмброуза пистолет и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялась по лестнице.

Она нашла экономку на кухне, которая подавала сонной Циннии чашку эля за столом. Магда попятилась, а Цинния прикрыла нос и рот рукой и заговорила сквозь пальцы:

— Милая мать ночи, что с тобой случилось? От тебя пахнет так, будто ты спала со свиньями.

— Я расскажу тебе через минуту, — она положила кремневое оружие на стол и сложила руки вместе в подобии молитвы. — Пожалуйста, Магда. Таз с горячей водой и кусок мыла, и я буду благодарна тебе до конца жизни.

Пожилая женщина рассмеялась.

— Жаль, что помощь обходится не так дешево, — она указала на небольшую нишу у камина. — Забирайтесь в тот угол. Вы можете помыться на кухне. Это самая тёплая комната. Мы установим ширму для уединения.

Она с любопытством посмотрела на Луваен.

— Вы в полном беспорядке, а я поддерживаю порядок в кладовке, — черты её лица застыли. — Где вы были? — вопрос был риторическим, ответ отразился в глазах Магды.

— Представлялась вашему хозяину, — Луваен подошла к одной из раковин, где Кларимонда ждала, чтобы вылить кувшин ледяной воды на её грязные руки. Она задохнулась от ощущения обжигающего холода, разливающегося между её пальцами. — Гэвин или Эмброуз, скорее всего, скоро позовут тебя на помощь. Кажется, я сломала нос его светлости.

Кларимонда чуть не выронила кувшин. Вода выплеснулась на пеньюар Луваен, промочив ее до нитки. А Цинния чуть не уронила чашку на колени.

— О, Лу, как ты могла?

Промокшая и замерзшая, Луваен нахмурилась. Хохот Магды усилил хмурость, но она промолчала. Как женщина, владеющая мылом и горячей водой, экономка обладала здесь всей властью, а Луваен знала, как выбирать соперников.

Две служанки установили ширмы; Цинния вызвалась принести смену одежды из своей комнаты, в то время как Магда с неодобрительным кудахтаньем убрала испорченную одежду. Они оставили Луваен наливать тёплую воду из большого котла у её ног и смывать грязь. Больше всего пострадали её волосы, и она терла кожу головы, пока та не начала гореть. Она как раз выжимала лишнюю воду из мокрых локонов, когда услышала тяжелые шаги и предупреждающую команду Магды:

— Уходи. У меня леди в купальне, и мне не нужно, чтобы ты мешался под ногами.

До неё донесся голос Гэвина:

— Отец нуждается…

— Да, я знаю. Я проверю его через минуту. Ему лучше взять себя в руки, или я добавлю разбитую губу к его разбитому носу.

Раздался топот ног в сапогах, и Луваен высунула голову из-за ширмы.

— Мы одни?

Магда бросила ей простыню.

— Пока, но не мешкайте. Они захотят позавтракать, и угроза обнаружить голую девушку, стоящую на кухне, вряд ли удержит их, — она взяла половник и оттолкнула котёл ногой. — Я не скажу, что это не моё место, потому что это мой дом, а вы чужая, поэтому я говорю вам то, что вижу. Вам нечего было делать в той камере. Его страдания вас не касаются.

Луваен помолчала, вытирая волосы. В словах экономки смешались предостережение и жалость. Верный слуга, защищающий своего хозяина — она видела это с Эмброузом. Как бы сильно она не любила и не доверяла магу, она восхищалась его преданностью. Закованный в цепи, заключенный в тюрьму и наполовину сошедший с ума, лорд де Совтер внушал впечатляющую степень преданности тем, кто служил ему. Она завернулась в простыню, чтобы согреться, и взяла одежду, которую ей протянула Магда.

— Пока Цинния живёт здесь, Магда, всё в этом замке — моё дело.

— Вы очень любите эту девушку.

— Да, хотя временами она может быть настоящей занозой в моей заднице.

Обе женщины улыбнулись друг другу в знак перемирия, и Луваен закончила одеваться под мелодию песни о доении, которую Магда пела самым мучительным фальшивым голосом. К моменту возвращения Циннии после того, как она снова зажгла очаг в комнате Луваен, на столе уже стояли тарелки с хлебом и чашки с подогретым элем для размачивания. Луваен заняла место на скамейке рядом с Циннией, чтобы насладиться завтраком. Улыбка девушки осветила комнату, когда Гэвин вошёл и сел напротив неё. Они взялись за руки и посмотрели друг на друга коровьими глазами. Луваен поймала короткий, настороженный взгляд, который бросил на неё Гэвин. Эмброуз занял оставшееся место напротив Луваен. Он окинул сначала её, а затем свою кружку с элем подозрительным взглядом.