— А может, тебе стоит рассказать все матери…

— Моя мать в клинике для алкоголиков, и тебе это отлично известно, Артемис. Нужно быть законченной эгоисткой, чтобы вывалить на нее такое дерьмо, когда впервые за долгие годы у матери появилась надежда начать новую жизнь. Даже я на такое не способна.

— Тогда что же ты собираешься делать? — растерянно спросила Примми.

— Не знаю. — Кики вытерла нос рукавом вязаной кофты. Ее плечи безвольно поникли. — Хотела бы знать, но не знаю. Черт, даже представления не имею.

Джералдин до конца дня не могла сосредоточиться. Новость Кики оказалась настоящей бомбой и потрясла Джералдин гораздо сильнее, чем та готова была себе признаться. И не только потому, что Кики действительно попала в жуткую историю. Просто на ее месте легко могла оказаться и Джералдин. Конечно, у них с Френсисом дело еще не дошло до самого главного, но они были к этому очень близки.

— Так вот, именно тем нововведениям Карла Первого, которые вызвали наибольшее недовольство и возмущение, и суждена была самая долгая жизнь, — бубнила мисс Фодергилл, учительница истории, дергая плечом, чтобы поправить бретельку платья.

Джералдин, все мысли которой были заняты Френсисом, осталась совершенно равнодушной к политическим затруднениям короля Карла. Она хотела быть с Френсисом и не представляла жизни без него. Сколько Джералдин себя помнила, Френсис всегда был рядом. В детстве они с кузеном были неразлучны, а когда ей исполнилось пятнадцать, а ему восемнадцать, они уже твердо знали, что поженятся. Иногда искушение уступить настойчивым просьбам Френсиса и решиться на сексуальную близость становилось просто нестерпимым, но теперь, узнав о том, в какой переплет попала Кики, Джералдин начала терзаться сомнениями.

— Карл Первый и архиепископ Лод изменили лицо англиканской церкви, — не унималась мисс Фодергилл.

Джералдин у себя в черновике написала большими буквами два слова — «противозачаточные пилюли» — и обвела их кружком. Если бы она смогла достать рецепт, это решило бы все проблемы, но, как успела выяснить Кики, приобрести пилюли, когда тебе всего семнадцать, — задача отнюдь не простая. Стоит обратиться в клинику по контролю над рождаемостью, как они тут же оповестят твоего семейного врача, а он непременно доложит все родителям. Джералдин слышала немало подобных душераздирающих историй. Нет, на это она никак не может решиться.

— …и хотя возрожденную англиканскую церковь уже нельзя было назвать церковью Лода, скорее — церковью Эразма Роттердамского, она знаменита своей самобытностью во многом благодаря этой давней странице истории…

Мисс Фодергилл продолжала свою прочувствованную речь, представляя Карла I великомучеником и страдальцем, и Джералдин невольно задумалась, слушают ли Кики, Артемис и Примми ее пылкое выступление. Вряд ли, решила она. Кики явно не до того, а Артемис никогда не была особенно сильна в истории. Что же касается Примми… она скорее всего старается вслушиваться в объяснения учительницы, но так сильно переживает из-за Кики, что едва ли будет в состоянии написать после урока первоклассное эссе об эпохе Карла.

Джералдин принялась машинально рисовать каракули на обложке черновика, раздумывая, стоит ли рассказывать матери о затруднениях подруги. Примми, Артемис и Кики, хотя и по разным причинам, не слишком-то откровенничали со своими матерями, но мама Джералдин всегда отличалась широтой взглядов. Она преподавала в университете, и поэтому ее чрезвычайно трудно было чем-нибудь удивить, к тому же она, как и родители Кики, была довольно молода. Если матери Примми уже перевалило за пятьдесят, а матери Артемис — за сорок, то Жаклин Грант, как и миссис Лейн, было всего лишь тридцать восемь. Упоминая об акциях в поддержку Вьетконга, Примми имела в виду сбор денег, который организовала мама Джералдин, сумев привлечь на свою сторону множество друзей с левыми взглядами.

Может, она бы узнала насчет клиники, где Кики помогут сделать аборт, не оповещая об этом семейного врача Лейнов? Теперь, когда новый закон, разрешающий аборты, уже вошел в силу, таких клиник скоро станет полным-полно.

— Карл внес немалый вклад и в развитие искусств, — продолжала свой панегирик мисс Фодергилл. — Он был тонким ценителем живописи и архитектуры, знатоком барокко. Двор Карла — законченное, зрелое воплощение барочной культуры того времени.

Крошечный бумажный шарик перелетел через ряд и приземлился на парту Джералдин. Мисс Фодергилл, все больше распаляясь, вещала о меценатской деятельности Карла, покровительствовавшего Рубенсу и Ван Дейку, и ничего не заметила.

«Если бы Кромвель в свое время не снес башку этому старому нудному пердуну, — гласила записка, написанная рукой Кики, — ей-богу, я бы сама это сделала за него!»

Джералдин ухмыльнулась и сунула записку в пенал. Так или иначе, они с Артемис и Примми найдут способ помочь Кики. А если понадобятся деньги, Таю придется раскошелиться. Ничего, выложит денежки как миленький, в крайнем случае продаст свой «харлей».

До воскресенья Джералдин так и не поговорила с мамой. Жаклин всю неделю провела на конференции и едва успевала на митинг. Решив во что бы то ни стало поговорить с матерью вечером, Джералдин отправилась на вокзал Чаринг-Кросс, где они условились встретиться с Артемис и Примми. Джералдин ясно отдавала себе отчет в том, что предстоит, и оделась соответственно. На ней были кеды, ветровка и джинсы, а в заднем кармане лежала пара шерстяных перчаток. Полицейские вполне могли установить защитные ограждения перед посольством, и тогда демонстрантам придется их разбирать. Вот тут-то и пригодятся перчатки.

В поезде от Чизлхерста до Чаринг-Кросс Джералдин было о чем подумать: она не успела поговорить не только с матерью, но и с Френсисом. Беда в том, что она попросту не знала, где он. «Его временно отчислили, — хмуро бросил дядя Пирс, когда Джералдин позвонила Френсису домой, отчаявшись застать его в университетском общежитии. — Поймали за курением марихуаны. Понятия не имею, где он теперь. Если Френсис свяжется с тобой, Джералдин, дай мне знать».

Она, конечно же, пообещала известить дядю, отлично понимая, что ничего не скажет, если Френсис попросит ее молчать. В том, что она увидит кузена, Джералдин ни минуты не сомневалась. Френсис непременно придет на демонстрацию с целой свитой друзей.

Джералдин беспокоило отношение Примми к беременности Кики. За шесть лет дружбы все четверо ни разу не поссорились, между ними не было даже мелких размолвок, не то что серьезных обид. Теперь же Примми категорически возражала против аборта, считая, что Кики должна родить ребенка и, если не захочет воспитывать его сама, отдать на усыновление. К счастью, она еще не успела высказать свое мнение Кики, но было понятно, что это всего лишь вопрос времени.

Джералдин в задумчивости кусала губы. Даже если бы Кики и захотела рожать, разве проблем было бы меньше? Ее мать далеко не в том состоянии, чтобы поддерживать дочь все долгие месяцы беременности. Сейчас она в клинике, пытается избавиться от алкогольной зависимости, и, как утверждает Кики, у нее есть все шансы. Если же из-за беременности дочери миссис Лейн снова схватится за бутылку, Кики никогда себе этого не простит.