– Слушай, Степаныч, а кто оборону строил? Смотрю, серьёзно сделано и с умом.

– Так я и строил с Михеем на пару. Михей-то был целый капитан инженерных войск, жаль прошлый год медведь его задрал. Говорил дураку: «Ну куда ты, старый, в лес в одно рыло попёрся?», так нет, его разве переупрямишь, ежевики свежей ему захотелось, блин. А против медведя автомат-то не лучшее оружие. Так и сгинул, царствие небесное.

– А сам-то ты? Тоже, говоришь, участие принимал?

– Так я-то простой сержант запаса, мотострелок… Мужиков деревенских стрелять учил, караульную службу налаживал. В первые годы тяжко было, и деревню строили, здеся ведь ничего не было, почти пешком пришли из старой деревни. Плешь там образовалась ядовитая, народ болеть начал, помирать. Пришлось новое место искать. Сам то я с этой деревни, а Михей к другу – Кольке Лыкову, Ленькиному отцу, на охоту приехал. Вот ведь как получилось – приехал на неделю, а остался на всю жизнь. По первости домой рвался, жена у него там осталася, да только не пройти тогда на запад было никак – и плеши, и радиация, и банды всякие. Крайний раз вернулся еле живой, одиннадцать осколков из него выковыряли и две пули. А опосля уже муты попёрли, пришлось всем хотелки в жопу засунуть и воевать. Муты ведь пленных-то не берут, попался – в котёл, и все дела. Но отбились, хорошо тогда у нас ещё крупняк был, подорвался тут недалеко старенький бэтээр с двумя парнями, парни наглушняк, а пулемёт мы сняли и на вышку приспособили. Да только патронов было меньше тысячи, да и ствола сменного тоже не было. Так что как ни экономили, а все одно кончился наш крупняк. Слава богу, последние годы поспокойней стало, без проблем отбиваемся. Да что-то я с вами тут заболтался, давайте перекусим, чем бог послал, а через полчасика и банька подоспеет. Баня у нас одна на деревню, зато большая – зараз дюжина душ помещается. Так что делитесь пополам, как говорится, на первый-второй рассчитайсь, – блеснул армейскими познаниями Степаныч, – и в баньку. А бабы пока на стол соберут. Вы уж не обессудьте, но рассказывать вам придётся много, мы ж, почитай, с самой Войны посторонних людей не видали. И, командир, можно тебя на минутку? – как-то смущённо мотнул головой в сторону Степаныч.

– Ну, говори.

Мы отошли к дому и присели на скамеечку.

– Тут дело такое, товарищ лейтенант, – дядька, видно, не мог подобрать слов, даже «товарищем лейтенантом» меня поименовал. Помялся, потом махнул рукой и решительно продолжил: – Короче, командир, мы тут с самой Войны в своём соку варимся, так что если к твоим солдатам наши бабы начнут клинья подбивать, так мы не против. Кровь-то свежая нужна, а то выродимся тут, как фараоны сраные. Кто из мужиков против, те своим бабам сами растолкуют. В общем, с нашей стороны кипеша не будет. Точно говорю. А детишек, что народятся, воспитаем как своих, богом клянусь. А если тебе для спокойствия нужно посты выставить или там дорогу заминировать, так делай что надо. Своим я настрого предупредил, чтобы к часовым и близко не подходили, а ты уж, если минировать будете, покажи, куда не соваться. Как, идёт? – И смотрит с надеждой. Умный мужик, не зря он тут за главного, есть у деревни будущее. Если, конечно, чего серьёзного не случится, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо.

– Нет проблем, Степаныч. У нас в штабе тоже не дураки сидят, предвидели такую ситуацию и нас проинструктировали соответствующим образом. Только чтобы по обоюдному согласию, а то разорвут твои бабы моих бойцов. Или затрахают до смерти, а нам завтра дальше двигаться, не нести же этих героев полового фронта на носилках.

Видно, что у мужика камень с души свалился, так радостно он расхохотался на мою примитивную шуточку.

– А за инструктаж тебе спасибо, часовых действительно лучше не трогать. Ладно, пошли перекусим.

За большим столом, стоящим под навесом у самого большого в деревне дома, уже собрался почти весь наш отряд и, по-моему, вся деревня. Во всяком случае, дети здесь были наверняка все. Они носились взад-вперёд, постоянно дёргали кого-нибудь из бойцов за рукав, а две девчушки лет по пять уже сидели у Михалыча на коленях и о чем-то с ним шептались. Однако троих часовых, выставленных Якутом на расстоянии метров сто от основного отряда, и дети, и все остальные жители аккуратно обходили стороной. Неплохая дисциплина у Степаныча в деревне. Как только мы со старостой подошли, женщины мигом притащили блюда с нарезанным мясом, салом, свежий хлеб, сыр, масло и несколько кувшинов с холодным ягодным морсом. Все уселись за длинные лавки с двух сторон стола, а те, кому не хватило места – в основном молодёжь, толпились рядышком. Ну и дети, конечно, эти как носились метеорами вокруг, так и продолжали, так что за столом оказались только две девчушки, заблаговременно оккупировавшие колени Михалыча. И тут Степаныч совершил поступок, за который я его зауважал ещё больше. Он налил себе в стакан морса и поднялся:

– Дорогие односельчане! Сегодня у нас радостный день, мы принимаем у себя в гостях экспедицию под командованием лейтенанта Никеля. Это позывной такой у человека, если кто не понял. А имя своё он тебе, Верка, ночью на ушко шепнёт, если хорошо себя будешь вести. – Все весело расхохотались, глядя, как запунцовела молодая девка, уже открывшая было рот, чтобы задать вопрос. – Так вот, это первые люди, пришедшие в нашу деревню, и пришедшие с миром, они, значит, даже Леньку отправили заранее, чтобы непрошеными не входить. Так вот, дорогие гости, угощайтесь, чем бог послал! И если хотите проверить еду-питьё на предмет всяких ядов-пургенов и прочей радиации – проверяйте на здоровье, не обидимся. Так говорю, сельчане?

– Так! Точно! Какая обида! – загомонила толпа.

– Спасибо вам, люди добрые! – пришлось мне говорить ответное слово. – Спасибо вам за гостеприимство. Мы очень рады встретить здесь такое крепкое поселение. Сегодня же рапортом сообщу о вас командованию, я думаю, там придумают, как установить с вами связь и чем вам помочь. Мы же все люди, и жить нам надо по-людски. А насчёт проверить еду – так ерунда это все. Не верю я, что нас тут будут травить или сами травиться – не похожи вы ни на душегубов, ни на дураков. Не тот типаж, как говорится. – Тут я слегка приврал, так как хитрый Якут, воспользовавшись всеобщей суматохой, уже успел отправить Шило, и тот незаметно проверил несколько блюд и кувшинов полевым анализатором. Велика мудрость командования – пригодились ведь воровские таланты.

А дальше все пошло по накатанной. Мы перекусили под разговоры ни о чем, тех, кто пытался задавать серьёзные вопросы, староста быстро и жёстко одёрнул, дескать, негоже, не покормив, не напоив, в баньке не попарив, гостей пытать на важные темы. А тут и банька поспела, и кто-то из деревенских мальчишек притащил целую охапку душистых веников, и пошла потеха! Все-таки нет ничего лучше для солдата, чем хорошая русская баня. Тут тебе и помывка-дезинфекция, и массаж, и вывод из организма всяческих шлаков. А под холодный квасок, да со свежими веничками, с бадьёй ледяной колодезной воды… В общем, парились мы почти два часа, и дольше бы парились, но надо же подумать и о второй половине отряда. А когда выползли из бани, красные, как знамя революции, и довольные как не знаю кто, нам тут же поднесли по стаканчику настойки с морсом на запивку. Эх, крепка советска власть! Кстати, больше настойку нам никто не предлагал, хотя пара-тройка внушительных ёмкостей (в деревнях их именуют «четверть», не знаю, четверть чего это, и объяснить мне никто не смог) на столе присутствовала, и местные не стесняясь себе подливали. Я тоже не удержался и попробовал другие сорта настоек. Эх, надо подкинуть мысль нашим торгашам – за такие настойки в кабаках ППД можно тройную цену ломить, и ещё очередь будет стоять. Нет, водку у нас вполне приличную делают и следят за этим строго – было дело, года два назад расстреляли торгаша, который наловчился водку гнать из картофельных очисток, но местные настойки просто волшебство какое-то. Я, кстати, своим бойцам не стал запрещать дегустацию местного спиртопрома, но Якут всех предупредил, что если кого обнаружит утром с похмелья, все общее имущество тащить ему. Для ускоренного вывода токсинов из организма, так сказать. А общего имущества у нас ещё килограммов шестьдесят осталось.