Сквозь равномерный гул двигателей я вдруг услышал ясный сильный хлопок, похожий на удар кнутом. Это указывало на огонь зенитных орудий противника. В глубине обороны русских я обнаружил дульное пламя и стволы зениток. С высоты нашего полета до горизонта простирались необозримые поля зерновых государственных хозяйств (совхозов).

Темная полоса раскинувшейся большой излучины Дона, в которую впадали притоки, сверху напоминала ручьи. Все производило впечатление большой физической карты, только здесь стирались нюансы, колебались очертания. Но именно поэтому возрастало значение добытой нами информации. Здесь нужны были гибкость восприятия и предельная внимательность.

Зенитная артиллерия русских обстреляла нас с позиции, которая располагается далеко в тылу наших продвинувшихся вперед танковых авангардов. Чтобы выйти из зоны обстрела, машина пикировала с большой высоты на многие сотни метров. Растущее атмосферное давление так давило на барабанные перепонки, что мне казалось – они могут лопнуть в любой момент.

Нас настигла гроза, которая удалялась на восток. Стало холоднее, дождь на высоте сменился снегом, пальцы на спусковом крючке пулемета онемели, возникла угроза обледенения. Было нецелесообразно пробиваться сквозь облачный покров, поскольку мы находились далеко за линией фронта, под Калачом-на-Дону, где была сосредоточена зенитная артиллерия противника. Поэтому следовало возвращаться на базу. Вновь под нами попеременно чередовались поля, зернохранилища и степи. Линии недавно вырытых траншей противника выделялись зигзагами, словно нарисованные трясущейся рукой. Поля сельскохозяйственных культур испещрены черными воронками: малыми – от разрыва снарядов, большими – от бомб. Мы летели в западном направлении, на солнце, стало тепло. В течение всего времени я не наблюдал других самолетов. Затем я увидел, как два бомбардировщика «Хейнкель»[30] возвращались на свои временные аэродромы. Какое-то время мы летели параллельно с ними. Потом их фюзеляжи сверкнули на солнце, и они выполнили вираж к земле.

Когда мы вылезали из приземлившейся машины, я был почти без чувств.

Служба на самолетах-разведчиках тактической разведки, как никакая иная, проходит под девизом «Быть более значительным, чем кажется на первый взгляд». Разведывательные самолеты изо дня в день, час за часом, находятся под угрозой и несут большие потери. Самолеты эти не обладают большой скоростью и почти безоружны. При имеющемся «вооружении» их действия направлены не на ведение воздушного боя. Главное – визуальная разведка и корректировка огня артиллерии, выбор целей для бомбардировочной и штурмовой авиации. Воздушный бой может быть только вынужденным и ведется в целях необходимой обороны.

Умывание в речке, которая течет, почти окружая полуостров, на котором располагаются палатки временного аэродрома, как защитный ров вокруг крепости. Мне удалось увидеть новую красивую по цвету птицу – щурку золотистую. До сих пор она проносилась только на горизонте, находясь в поле моего зрения, но здесь, в обрыве противоположного берега, находилось гнездо самки и самца в гнездовой норе, из которой они вылетали и в которую влетали для корма птенцов. Золотистая щурка весит 50–60 граммов, длина крыла 14–15 сантиметров. Это сказочные гастролеры в наших бедных на краски широтах. (Гнездится в южной части Европы, к югу от устья Луары, Северной Италии и Австрии. В России – южнее Курска, Тамбова, устья Камы. Зимует в Африке южнее Сахары, в южной части Аравии, в восточной части Индии. – Ред.)

Самец и самка без устали носят в своих длинных клювах мотыльков, насекомых и гусениц для своего выводка. Пчелы, как говорят, особенно приходятся по нраву этим птицам. Они постоянно летают, проявляя искусную ловкость. Они то напоминают в полете соколов, то парят, как ласточки, то, как сойки и дятлы, выписывают длинные дуги в воздухе. Мне удалось также увидеть маневры удода. Бесспорно, ему стоило немалого труда, невзирая на опасности, добраться до гнезда, находящегося в дупле ивы на другом берегу. Но рядом была разбита палатка, к иве была приставлена шина. Соскочив вниз с берега, самцу или самке удода приходилось сначала миновать палатку, затем перескакивать на шину, после чего, испытующе осмотрев местность, скрываться в темном дупле.

Чем дальше мы продвигаемся вперед по излучине Дона, тем однообразнее кажется местность. Это те участки, над которыми я летал позавчера. Необозримые степи, где отсутствуют какие-либо деревья, то обработанные поля, то покрытые высокой травой участки. В степи отсутствие деревьев обусловлено недостаточным количеством осадков. Человек может селиться только в редких низинах у речек. Вместо красивых селений, оставшихся позади нас, мы видим здесь лишь убогие постройки барачного типа, в которых ютится сельский пролетариат крупных государственных хозяйств.

По маршруту наступления танкового корпуса (XIV танковый корпус. – Ред.), которое началось в излучине Дона на севере, мы проехали вчера 150 километров и прибыли в составе одной из дивизий, фронт которой сформировался на холмах у Дона севернее Калача. Обстановка была непонятной. Сильный противник располагается еще у нас в тылу. (В окружение к северо-западу от Калача попали до 3 стрелковых дивизий и 1 танковая бригада Красной армии; позже они с боями отошли к востоку. – Ред.) И никак нельзя понять, кто отрезан, противник или мы. Под Калачом по мосту непрерывно движутся русские танки, ибо нам не удалось захватить мост внезапным атакующим ударом, и все это произошло по той причине, что нашим танкам не хватило горючего и они встали. В результате ливня дороги в день решительных действий раскисли, поэтому подвоз всего необходимого не осуществлялся. Теперь превосходящие силы русских, которые увеличивались ежечасно, перешли в контратаку. Противник предпринимает попытки установить связь со своими частями, находящимися в нашем тылу. В настоящий момент маршрут наступления, по которому я еще вчера беспрепятственно добрался сюда, перерезан русскими танками.

Как сильно изменилась обстановка в районе Дона после событий в Коротояке, по течению реки! Вниз под склоном ржаного поля внезапно возникает глубокая синева полоски реки.

Местность снова стала плодородной, поля под паром встречались все реже. За необъятными полями пшеницы открываются горизонты полей подсолнечника, золотых цветков, повернутых к солнцу, вплотную друг к другу.

Когда в стороне от дороги в сильный полуденный зной мы пересекли каменный откос, рядом с дорогой была видна стая розовых скворцов. Они также обитатели степей. У розового скворца светлая грудь, которая отливает розовым цветом. Тот же воздушный оттенок цветка персика проявляется на спине, тогда как оставшиеся перья блестят черным цветом. Розовый скворец мне хорошо знаком. Он летает очень быстро, часто взмахивая крыльями и проносясь невысоко над землей. Повадками, размером и громким скрипучим голосом он напоминает обыкновенного скворца.