Машин и людей наблюдалось не много. Лишь кое-где на лавочках мелькали греющиеся на солнышке старушки да бегала играющая ребятня. Средняя возрастная прослойка отсутствовала. Я даже решила для себя, что здесь все наверняка друг друга знают в лицо, как в настоящей деревне. А потому, дабы не тратить времени на поиски нужного дома, притормозила возле первого же встречного мужика. Тот прогуливал свою ободранную болонку.

— Здравствуйте! Скажите, вы случайно не знаете, где проживает Лаптев Юрий Павлович? — поинтересовалась я у обладателя замызганной, но симпатичной псины.

— Лаптев? Как же не знать, знаю, — закивал прохожий. — Семейка-то еще та… У их дома постоянно милицейские машины дежурят. То обокрали кого, то залезли куда. Ни дня спокойно прожить не могут. А дом-то их вон, прямо напротив того кривого дуба.

— Спасибо, — поблагодарила я мужчину и прибавила газу.

Пару минут спустя мы были у нужного нам дома. Постройка оказалась весьма колоритной: самый настоящий сарай с покосившейся крышей, почти полностью отсутствующим забором и грязными окнами, завешанными какими-то тряпками. Как люди живут в таких условиях? И что это вообще за люди… Может быть, дом заброшенный?

Пара стираных штанов, развевающихся на веревке в одном ритме с порывами ветра, указывала на то, что в доме все-таки кто-то обитает.

Мы вышли из машины. Я повернулась к Зубченко и произнесла:

— Не лучше ли вам остаться в машине? Мне будет сложно следить и за вами, и за теми, кто окажется дома. Подозреваю, что эти субъекты из отчаянных, могут и пальнуть, если есть из чего.

— Нет, я пойду с вами, — уверенно возразил Анатолий Степанович. — Если они и впрямь так жестоки, вам может понадобиться моя помощь.

— Ну да, как же, — усмехнулась я негромко, но возражать больше не стала.

Мы двинулись во двор. Повалившаяся на землю калитка скрипнула треснувшей штакетиной под ногами. Дальше последовала хорошо протоптанная, забросанная окурками тропинка, огибающая несколько бочек с застоявшейся водой и упирающаяся прямиком в дверь. Дверь была не заперта. Она скрипнула и распахнулась, открывая взору все безобразие, творящееся в доме. Глубоко вздохнув, я перешагнула через порог. Мой взгляд тут же упал на груду пустых бутылок из-под водки, сваленных в углу.

— Целая батарея, — обреченно проговорил Зубченко и опасливо покосился на следующую дверь. — Надеюсь, они не слишком пьяные?

— Можете не надеяться, — преспокойно заметила я, продвигаясь дальше. — В таких домах запои затяжные и длительные, а просветление наступает крайне, крайне редко, когда кошелек пуст и никто из соседей уже не дает взаймы «до зарплаты». Да и то это не просвет, а так, временный возврат в реальность.

— Может, позвонить в милицию, — шепотом предложил Зубченко.

— И что мы им скажем? Что у нас есть подозрение, будто жители этого… вертепа похитили человека? Так? Ну менты дом обыщут, никого, конечно же, не найдут. А с пьяных что взять, если они лыка не вяжут? Нет уж, все эти процедуры мы и без их участия выполним. Главное только, чтобы численность обитателей хижины не превышала десяти человек. С большим количеством, боюсь, мне не справиться… Ну, с богом!

Набрав в легкие побольше воздуха, я рывком отворила следующую дверь и прошла вперед. Первое, что предстало моему взору в комнате, — жирная свинья, преспокойно разгуливающая по хате, словно это ее собственное жилье и мы просто ошиблись адресом. Увидев меня, толстушка равнодушно хрюкнула. Откуда-то донеслось ответное похрюкивание. Вероятно, это откликнулись на материнский зов невидимые пока поросята.

«Что делает свинья в доме? Неужели для нее нет какого-нибудь сарая? — сами собой возникали в голове вопросы. — Допустим, нет. Так можно было выпустить гулять во двор… Если только свинья не ворованная. А что, тот мужик ведь говорил, будто семейка совершенно неблагополучная, так что вполне может случиться и такое…»

Внезапно в комнате раздался хриплый голос. Определенно, человеческий…

— Че надо?

Я вздрогнула. Взгляд мой заметался по серым, заросшим паутиной стенам в поисках присутствия обладателя замогильного голоса. В комнате, кроме свиньи, явно находился представитель рода человеческого. Но, как ни старалась, разглядеть его я не могла.

— Че приперлись, спрашиваю? — снова послышался голос, и только теперь я увидела его обладателя — валяющегося прямо на полу то ли мужика, то ли парня с классически вспухшим красным носом.

Он был в чем-то с ног до головы перемазан, одет в черные спецовочные штаны и бесформенную куртку. Силуэт его почти полностью сливался с окружающим «ландшафтом», именно поэтому я его сразу и не заметила. — Ну че смотришь? Штаны, что ли, мои нравятся? Снять? — Мужик, обладающий утонченным чувством юмора, хихикнул. — Так это я запросто, — он предпринял попытку расстегнуть ширинку, но тут, видимо, заметил за моей спиной Зубченко. — А этому чего? Я педиков не обслуживаю!

— Вы Лаптев Юрий Павлович? — стараясь держаться как можно строже, спросила я.

Мужик не ответил, но как-то ехидно ухмыльнулся. Из соседней комнатенки вывалились еще двое, причем оба едва стояли на ногах. Один где-то уже обзавелся красочным сине-фиолетовым фингалом и потерял первые три зуба, другой от постоянных запоев отек до такой степени, что стал походить на раздувшийся мешок с узкими прорезями для глаз. При огромном животе у него были по-обезьяньи длинные ручищи. Сейчас обе эти карикатуры пялились на нас, замерев в дверном проеме и забыв, видимо, об изначальной цели своего путешествия по «квартире».

— Лаптев, тут тебя дама видеть хочет, — икнув, сообщил лежащий на полу.

— Да-а? — удивленно протянул тот, что с фингалом.

Я едва успела открыть рот, дабы пояснить парню, что конкретно нас сюда привело, как меня сильно толкнули в спину. Я пролетела несколько шагов вперед, и из-за моей спины вынырнул обидчик. Им оказался Зубченко. Вся степень серьезности намерений отражалась у него на лице. Подскочив почти вплотную к парню с фингалом, он отчаянно завопил:

— Я тебя урою, сукин ты сын! Где мой Егор?

Разъяренный Зубченко с разгону двинул беззубому в живот коленом. Тот упал, успев прихватить с собой нападавшего, и теперь оба принялись кататься по полу, стараясь одолеть друг друга.

Я, как и полагается телохранителю, кинулась на помощь своему клиенту, но тут мне наперерез подался дружок Лаптева. Несмотря на невменяемое состояние, ему удалось, схватив стоящую у стены швабру, больно двинуть меня прямо по ребрам. Я зарычала от боли и страшно разозлилась. Во мне прямо вскипела ярость. Мгновенно забыв про Зубченко, я ловко изогнулась и «железным» кулаком вложила немного ума в больную голову алкоголика. Мужик отлетел, впечатался хребтом в стену а затем, отпружинив от опоры, снова ринулся на меня.

Я вновь двинула ногой. Швабра переломилась пополам. Мужик отбросил одну ее часть в сторону, а другой замахал так, словно перед его носом маячила стая разъяренных ос. Активности в нем было хоть отбавляй, а потому мне не всегда удавалось уворачиваться и выставлять блоки. Несколько раз нещадная деревяшка все же прошлась по моим плечам. В этот момент с пола поднялся третий парнишка. Вид у него был весьма воинственный.