Герцог был мужчиной. Он не сводил глаз с прекрасного вида, но, к сожалению, мгновение пролетело слишком быстро. И когда Женевьева снова выпрямилась, его охватило сожаление.

Кажется, мисс Оувершем не заметила рассеянности герцога.

Когда он вновь обернулся к ней, от его хладнокровия не осталось и следа, перед мысленным взором все еще стояла грудь Женевьевы. Мисс Оувершем крутила браслет на запястье и улыбалась.

— Кажется, я понимаю вас, мисс Оувершем. Я заставляю вас нервничать?

Голос герцога звучал ласково, словно он был ее любимым дядюшкой.

Женевьева Эверси сидела с таким настороженным видом, что герцог был уверен: она слушает их разговор. Будь она насекомым, ее усики непрерывно бы шевелились.

— Да! — с некоторым облегчением призналась мисс Оувершем. Однако ее улыбка тут же вернулась на место. — Это все нервы. Мне ужасно жаль, сэр, и мне стыдно в этом признаться, но вы правы. Все, что о вас говорят… Дуэли…

Тут она замолчала. Пальцы беспокойно перебирали камни на браслете.

Она могла бы и не продолжать.

На лице мисс Оувершем появился нездоровый румянец. Теперь она переливалась всеми оттенками красного, желтого и коричневого, словно экзотическая птица. Тукан, например.

— Ах вот оно что, — ласково проворковал герцог.

Этим тоном он говорил бы с испуганной лошадью или с женщиной, с которой собирался снять платье. Такой голос творил чудеса. Зрачки мисс Оувершем расширились от интереса, когда она услышала этот голос, ведь она была всего лишь женщиной. Решив, что герцог привлекателен и приятен в общении, она заметно смягчилась. Женщины всегда реагировали одинаково, стоило ему заговорить этим тоном.

— Когда ты обладатель герцогского титула, можно позабыть, какое влияние он оказывает на окружающих, но, уверяю вас, я всего лишь человек, пусть и очень знатный. Слухи обо мне весьма сомнительны. Может быть, обратимся к некоторым из них?

Женевьева сделала маленький глоток пунша, чуть нагнулась и принялась изучать свои колени с таким усердием, словно на них лежала открытая книга. Наверное, решил он, она хотела лучше расслышать слова герцога.

Никогда прежде он не видел такой напряженной спины.

Мисс Оувершем неуверенно кивнула:

— Вы очень добры, сэр.

Ее улыбка стала робкой.

— Как раз наоборот, — искренне возразил герцог, но мисс Оувершем не поняла его, и по ее лицу было видно, что она считает подобную скромность очень притягательной.

Герцог принял элегантную позу, приготовившись к долгой беседе.

— Что ж, давайте посмотрим, какие из подобных домыслов особенно пугают вас. Может быть, слух о том, как я застрелил человека в пивной в Брайтоне, чтобы увидеть, как он умирает?

Мисс Оувершем мгновенно побледнела, словно на ее лицо упал занавес.

— А, полагаю, вы этого не слышали.

— И вы застрелили?

— Застрелил человека ради удовольствия? — любезно подсказал герцог. — Нет, нет. О Боже, конечно нет! — поспешил он успокоить свою собеседницу.

К лицу мисс Оувершем медленно прилила краска.

— Слава Богу!

— Я застрелил его, потому что он наткнулся на меня, и из-за него я разлил свое пиво. Совершенно никакого удовольствия.

Спина мисс Эверси определенно что-то выражала. Гнев? Ужас? Радость? Герцог обратил внимание на тонкую линию волос над задней частью изящной шеи, и было в ней нечто такое знакомое, что и по его затылку пробежал холодок, словно она провела по ней пальцами.

А в области солнечного сплетения появились совсем уж неожиданные ощущения.

— Ясно, — слабым голосом произнесла мисс Оувершем.

Она стояла очень неподвижно, но ее глаза беспокойно бегали, словно в надежде спрятаться.

— Он выжил, — успокоил ее герцог. — Это была лишь поверхностная рана.

— Отлично, — с трудом ответила она, заметив, что ее собеседник терпеливо ожидает ответа.

Но губы плохо ей повиновались, поэтому голос прозвучал неискренне.

— Возможно, вы слышали о моей дуэли на пистолетах с маркизом Кордри?

Мисс Оувершем беспомощно кивнула.

Герцог положил руку на сердце:

— Уверяю вас, мы даже не целились друг в друга.

— Нет? — недоверчиво переспросила она.

Мисс Оувершем не была совсем уж глупа.

— Нет. Мы сражались на мечах, он нанес мне удар, затем я ударил его и выбил меч у него из рук, врач забинтовал наши раны, которые оказались поверхностными, поэтому это дело не дошло до суда. Я победил. И у меня остался лишь крошечный шрам.

Последние слова должны были успокоить мисс Оувершем.

Она пораженно молчала.

— Итак, — герцог задумчиво постучал пальцем по подбородку, — эти слухи я слышу наиболее часто. Есть ли другие, о которых вы желали бы спросить?

Он знал об одном, мимо которого не сумеет пройти мисс Оувершем. Прошли минуты, прежде чем она собралась с духом.

— Ваша жена? — прохрипела она, словно человек, проснувшийся посреди ночи и увидевший привидение.

— Наверное, вы имеете в виду слух о том, будто я отравил свою жену, чтобы завладеть ее деньгами? — переспросил герцог.

Мисс Оувершем кивнула, и ее перья заколыхались, как колосья под дождем.

— Во-первых, я действительно очень богат, но эти деньги принадлежали моей семье, — заверил ее герцог.

— Очень богаты? — настороженно переспросила мисс Оувершем.

На какое-то мгновение она даже перестала улыбаться.

— Да, большая часть денег принадлежит семье, — осуждающе повторил герцог. — Мне удалось немало выиграть. Я давно и удачно играю в карты, и, возможно, вы слышали, что почти всегда выигрываю, хотя мне всегда больше всего везло в самых жутких игорных притонах. — Герцог печально покачал головой. — Но там могут пригодиться мои навыки владения мечом, как это ни смешно! С головорезами можно столкнуться поздно ночью в Севен-Дайале или в Ковент-Гардене, но у меня с ними разговор короткий.

Он выжидательно уставился на мисс Оувершем.

— Превосходно, — с ужасом прошептала она.

— Во-вторых, часть денег я получил от людей, которые имели неосторожность попытаться обмануть меня в делах. Хотите — верьте, хотите — нет! — Герцог чуть не толкнул мисс Оувершем локтем с видом заговорщика. — Ха-ха! Подумать только!

— Полагаю, это было неблагоразумно с их стороны.

Улыбка мисс Оувершем стала застывшей.

— Совершенно согласен, — промурлыкал герцог. — А оставшуюся часть денег — уверяю вас, сумма была совсем небольшой — я получил после смерти жены, поскольку это было предусмотрено при заключении брака. Но, конечно же, я не травил ее…