Занавес.

Утром я все же даю ей проораться, теша себя тем, что это — ее лебединая песня. Пусть оторвется, чего уж. Пусть наговорит такого, чтобы завтра — или даже вечером — когда начнет звонить, писать и извиняться, у меня был длинный список ее претензий. Если бы наша история была в средних веках, я бы сказал, что она наговаривает на самый яркий костер.

В конечном итоге она так заходится, что приходится хорошенько ее встряхнуть. Светка замирает, вращает глазами, словно потерявший ориентир компас, безуспешно пытаясь на мне сфокусироваться.

— Все, хватит. — Я перетягиваю ее внимание. Нарываюсь, конечно, но только так могу быть уверен, что она точно меня услышала. — Уже давно нет никаких «нас», Свет. Хватит.

Она пытается залепить мне по роже и почти угадывает с траекторией удара, но я успеваю перехватить ее руку. С такими когтями если даст мне по физиономии, то придется сочинять байку о том, как я посреди Северной столицы столкнутся с медведицей — не меньше.

— Ты просто меня использовал! — орет Света, пока я волоку ее в машину и почти силой заталкиваю на заднее сиденье. — Ты всех используешь! Всегда. Идешь по головам!

Да, именно так я и живу, и именно поэтому у меня есть то, что есть. Только почему-то все бабы хором забывают, что к машине, квартире, дорогим подаркам и развлечениям прилагается еще и вот такой характер, без всяких соплей, понимания и прощения. Я почему-то надеялся, что хотя бы Светка станет исключением: все же — в этом ее нельзя упрекнуть — она пробивная и целеустремленная и во многом так же любит использовать людей, как и я. Она и меня умудрилась использовать, хоть я честно даже не могу толком вспомнить хотя бы один яркий проблеск симпатии.

Я отвожу ее на квартиру, которую снял еще месяц назад, когда мы разошлись, кажется, в третий по счету раз. Сейчас бы вернуться в прошлое да как следует врезать себя подзатыльник, чтобы не поддавался на женские слезы и провокации и не давал еще один шанс.

— Мои вещи… — пытается притормозить меня Света, когда оставляю ее за порогом квартиры и быстро валю на хер.

— Привезу, — бросаю через плечо.

— Ты обещал, что позаботишься обо мне! — через закрытую дверь вопит она.

Да, я обещал, и я выполню свое обещание, даже если оно выйдет боком. Но об этом мы поговорим через пару дней, когда у Светки выйдет истерика, и она хотя бы попытается просто нормально попрощаться. Хотя, о чем это я? Светка и «нормально» — это вообще разнополярные вещи.

Да, вот оно. То, что меня в ней притянуло: с ней было как-то тупо весело. В том смысле, что она умела отрываться, любила иногда просто вытащить нас на концерт или в клуб. Иногда мне это нравилось, хоть большую часть времени все же тяготило: она, необремененная работой, всегда хотела яркой жизни, а меня порой так все заёбывало, что хотелось просто нажраться снотворных и тупо сутки не вылезать из кровати в комнате с зашторенными окнами.

Все, Артем, табу на тусовщиц.

Два следующих дня я снова трахаюсь с работой: с людьми, которые не понимаю, когда им говорят «сделай вот так — никакой самодеятельности!», с начальником, у которого туго с соображаловкой, но, к сожалению, хорошо со служебными полномочиями, которыми он запросто прогибает меня, словно пацана. Приезжаю домой за полночь, заваливаюсь спать, встаю в шесть и снова на работу.

Хорошо, что уже четверг, а на выходные все начальство выше меня сваливает на экономический форум в Вену, так что можно спокойно выбраться за город, выключить телефон и ни о чем не думать.

И тогда я вспоминаю о Маленькой Деловой Женщине, о прошедшей ночи — и мне хочется попробовать побыть с ней целые выходные. Почему нет? Она не любила мозги, ни о чем не спрашивала — не считая попытки узнать, свободен ли я — и, в конец концов, у нее реально охуенная грудь и с ней действительно… интересно. Да, пожалуй, именно интересно. Не искры из глаз и не фонтан эмоций, а именно тот комфортный уровень, когда я чувствую себя в безопасности от лап очередной хищницы.

Поэтому я пишу ей о планах на выходные, заранее зная, что если мисс «Давно не целовалась и не трахалась» откажется, я придумаю способ выманить ее из уютного мирка, над которым висит огромная табличка: «Мужикам тут не место!»

Она долго не отвечает, и я даже начинаю думать над планом покорения неприступного Эвереста, когда все-таки получаю сообщение, да ещё какое! Есть что-то особенно пикантное в том, когда женщина говорит: «Я — твоя». Особенно когда она говорит это после первого секса.

Всю пятницу я оперативно закрываю самые острые вопросы, стараюсь не обращать внимания на поток сообщений от Светки — черт, я ведь обещал привезти ее барахло! — и занимаюсь куда более приятными вещами: покупаю стейки, форель, сладкое вино, конфеты. И зачем-то еще один плед: кофейный, в красивую шоколадную клетку. Мягкий и теплый. Посмотрим, понравится ли мне видеть МДЖ завернутую в него, в плетеном кресле, пока я буду заниматься готовкой. За городом, на гриле, я люблю готовить сам.

Я приезжаю за Женей в семь утра в субботу. И, как в советском фильме «Москва слезам не верит», она встречает меня сонная, в голубом домашнем комбинезоне с карманом на попе, первую минуту не понимая, что я вообще тут делаю. Пока носится по квартире, искренне извиняясь за забывчивость, я, навалившись плечом на дверь, не отказываю себе в удовольствии поглазеть на этот симпатичный кармашек. Даже придумываю пару способов как можно воспользоваться этой лазейкой.

— У тебя есть еще такой же? — спрашиваю я, когда Женя выходит из ванной в спортивном костюме. — Комбинезон с карманом на мягком месте.

— Есть, — неуверенно отвечает она.

— Возьми с собой.

Она кивает и даже не спрашивает зачем.

— Наверное, нужно что-то еще… взять с собой? — Она вертится перед зеркалом, собирая волосы в неаккуратный, но симпатичный «хвост».

Без косметики кажется моложе лет на пять. Или больше. И даже в кроссовках на высокой подошве до забавного маленькая, хоть и я не особо Гулливер.

— Ничего не нужно, я все купил и даже уже замариновал.

— Тогда может… — Она уносится в недра своей студии и возвращается с ноутбуком.

— Никакой работы, Жень. Мое условие. Отдыхаешь, дышишь свежим воздухом, занимаешься со мной сексом и высыпаешься. Если захочешь — покатаю тебя по пригороду, до озера.

Она с облегчением выдыхает, как будто только моего одобрения ей и не хватало, оставляет ноутбук в прихожей и передает мне небольшую спортивную сумку. Сразу видно, что эта женщина не страдает зависимостью от сотен всяких баночек с кремами, гелями и мазями. Зато уверен, где-то среди немногочисленных вещей лежит книга и плеер.

— Долго ехать? — спрашивает она, удобнее устраиваясь на сиденье моего «Лексуса».

— Часа полтора.

— Я посплю, можно? Легла очень поздно.

Я достаю из багажника плед, укрываю ее до самого носа, и она моргает в знак благодарности. Засыпает раньше, чем успеваем выехать за город.