— И по характеру травм его точно били! — Герасименко покивал соглашаясь.

— До этого места правдоподобно, — согласилась Наталья. — Но дальше что? Судя по состоянию гематом и перелома, по вашему же отчету, кстати, Сергей Семенович, пострадавший получил побои ночью, то есть они свежие. Выходит, что до этого времени он ехал в одной машине с кем-то еще, но, главное, с водителем этой машины. И при этом его болезнь не прогрессировала?!

— И что здесь такого? — Людмила Сергеевна тоже не поняла ход мысли Натальи. — Мало ли наших больных легкомысленно относятся к простуде?

— А то, что они ехали почти сутки. Вместе. А продрома у этого серовара[10] в девяноста процентах наблюдается уже через двенадцать часов. И мы с вами знаем, что это была совсем не простуда! Им бы уже было бы не до драки, понимаете? С температурой тридцать девять, кашлем и болью в легких! Им было бы всем уже очень плохо. Нарастающий озноб, головная боль. И это не клиника обычной простуды! Любой нормальный человек, поняв, что болезнь не проходит на фоне приема бисептола, не поехал бы на юг, искать ветра, солнца и волн морских, а обратился бы к врачу. Тем более что боль в груди нарастает от часа к часу. Сработал бы банальный инстинкт самосохранения даже у последнего беспечного раздолбая, простите за вульгаризм.

— К чему вы клоните? — В голосе Людмилы Сергеевны послышалась дрожь.

— К тому, что те, с кем он ехал в машине, не могли его избить. Это во-первых. А во-вторых, они никуда не поехали бы из Воронежа. Они должны были бы остаться и обратиться к врачу. С такими же симптомами.

— Но ведь не было никаких подобных обращений!

— А что, если они не в больницу обратились… — Наталья не без удовольствия заметила, что Людмила Сергеевна побледнела. — Что, если просто в аптеку?

— Господи! Максим Федорович! — дрожащим голосом откликнула она.

— Да? — Худощавый мужчина в очках оторвал взгляд от разбросанных по столу гравюр.

— Сколько у нас аптек работает ночью?

— С ходу и не скажу. Надо узнать? Это я через полчаса сообщу. — Максим Федорович достал телефон и с извиняющимся видом принялся бубнить в трубку.

— Срочно! — велела Людмила Сергеевна и наконец тоже посмотрела на страшные рисунки.

«Проняло, — подумала Наталья. — Теперь начнут работать. Уже лучше».

— Так, коллеги, я должна навестить больного и всех зараженных. Они лежат в одном отделении? — Наталья подняла кейс. — Сколько их всего?

— По сводке дежурного инфекциониста, — не заглядывая в бумаги, отозвалась Людмила Сергеевна, — пятьдесят семь человек, исключая больных травматологии, которые никак не контактировали с пострадавшим.

— Хорошо, — ответила Наталья. — На это количество больных моего комплекса хватит!

Она посмотрела на большие часы, висящие на стене в зале. Они показали двадцать часов сорок три минуты.

В которой Стежнев гонится за поездом Москва — Адлер, размышляет над полученным заданием и избавляется от неприятного «балласта»

Черный, наглухо тонированный «Мерседес» мчался по трассе, включив синий проблесковый маячок, временно установленный на крыше. Солнце уже опустилось за горизонт, а сумеречное небо, медленно остывая, освещало алым светом плывущую за окнами степь, изрезанную неглубокими балками и рассеченную лесополосами из пирамидальных тополей. Водитель, одетый в черные брюки и кремовую рубашку, полностью сосредоточился на управлении, совершая один обгон за другим, невзирая на знаки и разметку. А на заднем сиденье задумчиво глядел в окно видный мужчина, одетый в дорогой костюм. Было ему меньше сорока лет, но ухоженные борода и усы придавали солидности.

Пролетев без остановки очередной пост ДПС, водитель чуть расслабился, глянул в зеркало и сказал пассажиру:

— Кир, дай мне эту мигалку напрокат. Братаны офигеют. Ни одна ментовская падла не остановила. А мы сколько уже отмахали…

— Без моих документов от этой мигалки никакого прока, — отмахнулся пассажир. — Если остановят, хрен отмажешься.

— А что за документы? Ментовские корочки, что ли?

— Круче. — Пассажир усмехнулся, достал из кармана удостоверение офицера ФСБ и протянул водителю.

— Офигеть! — Водитель скосил взгляд. — Стежнев… Не знал твоей фамилии, блин. Типа, офицер ФСБ? Липа ведь?

— Не липа, — пробурчал Стежнев, забирая удостоверение. — Крышу надо нормальную иметь.

— То есть тебя настоящий фээсбэшник крышует? Офигеть. Кстати, Болт как-то говорил, что ты там служил когда-то. Или батя твой. Да?

— Было дело. Ты на дорогу лучше смотри. Нам кровь из носа надо успеть в Новочеркасск до половины десятого.

— Успеем, не гони беса. С такой ксивой-то. Но вообще ты меня разочаровал, братан.

— Чем же? — Стежнев глянул на водителя с интересом.

— Тем, что служил, блин. Никто ведь не знает, поди?

— Ты же от Болта слышал, значит, знают, — не скрывая иронии, ответил Стежнев.

— А я вот не знал.

— И? — В голосе Стежнева проявились стальные нотки.

— Что «и»? Это выходит, Хлыщ меня назначил тебя слушаться, а ты, значит, мент. И выходит такая шняга, что я у мента на побегушках, что ли?

— Ты, Сеня, базар-то фильтруй. Я тебе не Болт и даже не Хлыщ. Сечешь тему?

— И в чем же разница?

— В том, что я Хлыщу говорю, как и чем рулить, а не он мне.

— Это Хлыщ тебя сейчас не слышал, ага.

— Я ему при тебе то же самое вотру, — спокойно ответил Стежнев.

— Ну, что для перевозки твоих яиц карьерный самосвал нужен, это мы слышали. Чего уж. Но все равно, я считаю, что бывших ментов не бывает, а быть у мента на побегушках — западло.

— Ты спецом кидаешься дурнем?[11] — поинтересовался Стежнев. — Я сказал, что служил в ФСБ, а не в ментовке. Разницы не улавливаешь?

— Ее нет почти, — спокойно ответил водитель. — Да ладно, не грузись. Хлыщ сказал, я делаю.

— Так и не трепись тогда попусту, — посоветовал Стежнев.

Вскоре объехали какой-то город по окружной трассе, снова без остановки пролетев пост ДПС. За окнами опять потянулась безлюдная степь.

— Тормозни, — велел Стежнев. — Поссать надо[12]. На дорожку сверни у лесополосы.