Водитель молча сбросил скорость и свернул на узкую дорожку, ведущую, по всей видимости, к поселку. Асфальтирована она была из рук вон плохо, в некоторых местах зияли дыры до щебенки. Чтобы долго не катить по ухабам, водитель остановил машину у ближайших кустов. Стежнев выбрался наружу и, подтянув брюки, чтобы не запачкать их в пыльной траве, сходил в заросли справить малую нужду. Вернувшись, он спросил у водителя:

— Сам-то пойдешь?

— А? Да, надо бы отлить.

Хлопнув дверцей, водитель тоже направился к кустам, но он еще не успел перебраться через кювет, когда Стежнев достал пистолет и навернул на него глушитель. Открыв окно и дождавшись, когда водитель скроется за кустами, Стежнев прицелился, почти наугад, и дважды нажал на спуск. Дважды раздался звучный хлопок, дважды клацнул затвор, выбрасывая стреляные гильзы. Из глушителя заструился сизый дымок от прогоревшего оружейного масла. За кустами с треском рухнуло тело.

— Базар надо фильтровать[13], Сеня, — произнес Стежнев. — Дольше бы прожил.

Он не спеша свернул глушитель, достал из кармана пару патронов и дозарядил ими магазин взамен отстрелянных.

Не выходя из машины, Стежнев перебрался за руль, развернулся на узкой дорожке в два приема и, вернувшись на трассу, поддал газу.

Отмороженные бандюганы вроде Сени или того же Хлыща порой его невероятно бесили. Самомнением в основном. По сути, это все шушера, какой калибр ни возьми. Мнят себя чем-то стоящим, масти себе выдумывают, систему иерархии… А копни чуть глубже, и за этой шелухой проявится обычный вор, боящийся всего на свете. И сколько угодно они могут кичиться, мол, тюрьма дом родной и туда вернуться за счастье, но правды в подобных бравадах не было нисколько. Стежнев после увольнения из ФСБ немало покрутился в уголовных кругах, чтобы составить о них мнение.

Но ему важна была не столько теоретическая сторона вопроса, сколько практическая. Точнее, он искал ответ на вопрос, как управлять криминальным миром себе на благо. В какой-то мере от этого зависело выживание. С учетом формулировки, с которой Стежнева выгнали из органов госбезопасности, несмотря на высокую должность отца, о безбедной мирной жизни нечего было и мечтать. А перебиваться с рубля на копейку он не собирался. Вот и приходилось втираться в доверие к бандюганам.

Благо и среди бывших коллег нашлось заинтересованное лицо. Генерал Ковалев, прекрасно осознавая, что далеко не любую работу он может поручить действующим офицерам ФСБ, и не менее отчетливо понимая, что у бандитов на подавляющее число грязных дел банально ума не хватит, он сразу взял уволенного Стежнева к себе под крыло. С точки зрения самого Стежнева, по сути, вообще мало что изменилось. Уменьшилась только мера ответственности, и отчитываться приходилось теперь только перед одним человеком, перед самим Ковалевым, а не перед стопкой начальников разных рангов. А доля власти, ради которой Стежнев пытался сделать карьеру, только увеличилась.

В общем, такой переход на нелегальное положение Стежнева устраивал в полной мере. Ковалеву каким-то образом удалось справить для него настоящее удостоверение офицера, а в случае чего генерал лично поручался за липового сотрудника перед другими службами. Зарплату Стежнев не получал, зато получил доступ к намного более жирному куску — к криминальным доходам бандитских группировок, контролируемых Ковалевым. Собственно, единственной задачей, которую Стежневу надлежало решать, была именно связь между Ковалевым и воровскими авторитетами.

Насчет самого Ковалева у Стежнева иллюзий не было, как и насчет бандитов. Ковалев был обычным преступником, что называется, оборотнем в погонах. А потому, на взгляд Стежнева, уважения заслуживал не большего, чем любой из воровских авторитетов. А вот бояться его стоило. И держаться его было необходимо, так как ему достаточно пальцем пошевелить, и от Стежнева мокрого места не останется. С учетом всего этого Стежнев выстраивал линию собственного поведения. Делал, что скажут, не болтал лишнего, бандитов доводил до ужаса, потому что, кроме страха, они ничего больше не понимали.

Взять того же водителя Сеню. Обязательно его было убивать? Вроде бы потрепался и забыл. Но нет. Дело не в том, что именно он сказал, а в чей адрес он осмелился вякнуть кривое слово. Теперь всякий будет знать, что в отношении Стежнева язык лучше придержать, а то головы лишиться можно на счет раз.

Еще лет пять назад Стежнев, читая от скуки какой-то романчик, скачанный из сети, обратил внимание на сюжет о бывшем военном по кличке Немой. Причем немотой он не страдал, просто ни с кем не вступал ни в какие дебаты, а сразу валил за любой непотребный базар. Поэтому с ним никто не разговаривал, и он жил молча. Именно к этому состоянию стремился Стежнев. Ни одного человека на свете он не считал достойным беседы с собой. А раз так, то нечего и время тратить. Взял, что надо, и свалил. Вот и вся философия.

Сверившись с навигатором, Стежнев свернул с трассы на второстепенную дорогу, ведущую к станции Новочеркасск. Именно туда в двадцать часов с минутами должен был прийти дополнительный поезд на Адлер под номером 202А. Этим поездом, согласно сведениям, полученным у коменданта на вокзале, возвращался на родину некто Алексей Еремеенко, сержант, демобилизованный из подмосковной секретной части.

Стежнев не любил задавать генералу Ковалеву лишних вопросов. Меньше знаешь, лучше спишь. Но в данной ситуации несложно было самому догадаться, зачем тот велел нагнать поезд, отыскать в нем Еремеенко и забрать все носители информации, какие при нем будут обнаружены.

Очевидно, Ковалев подозревал утечку не просто секретной, а весьма ценной для него информации из военно-космического бункера под Москвой. Эта информация могла стать для Ковалева билетом в новую жизнь за границей, да еще и с приличной пенсией. Конечно, если получится добыть информацию и слить ее агентам из ЦРУ. Но добыть ее было непросто. Если только кто-то другой не решил ее тоже продать. А у Ковалева на это нюх. Он сам всю жизнь руководствовался логикой предателя и другим ее приписывал с легкостью. Так и возникла у него идея, что руководитель проекта, полковник Бражников, нанял Еремеенко, чтобы тот безопасно доставил флешку с данными западному агенту. Логика в этом была, так как никто, кроме Еремеенко, не имел прямого контакта с руководителем проекта и не покидал часть в ближайшие дни.

С этим Бражниковым вообще какая-то мутная история произошла. Толком Ковалев ничего не говорил, но зачем-то велел достать ОЗК с изолирующим противогазом, забрал машину и умотал куда-то. Возможно, в ту самую секретную часть. Что-то там произошло из ряда вон выходящее, иначе можно было бы без ОЗК обойтись и уж тем более без громоздкого изолирующего противогаза. Это раз. Во-вторых, Ковалев зачем-то велел доставить к нему внештатного аналитика, хромого неудачника Пичугина, который слыл способностью делать выводы на основе очень разрозненных фактов. За каким Ковалеву понадобился этот бумажный червь? Что-то распутывать. ОЗК, плюс Пичугин, плюс переговоры с кем-то по поводу проекта Бражникова, пока Ковалев ехал в машине… Стежнев не любил задавать лишних вопросов, но давно научился сам делать выводы из разрозненных фактов. Вопрос выживания.