– Что этот придурок делать-то собирается? – Грачев не сводил глаз с сумасшедшего товарища.

– Понятия не имею, – буркнул Ашот. – Он меня в эти тонкости не посвящал.

Знали бы Ашот с Валентином в эту минуту, что Максимов так же, как и они, еще не имеет представления, что делать далее, сердце бы у них не только ушло в пятки, но и вовсе затаилось бы где-нибудь в области кутикулы мизинца стопы. Но они этого не знали, а потому были уверены: все, что Андрей делает, он делает осознанно и продуманно. Это при его-то характере…

В общем, Максимов пер, как говорится, напролом. Не думая ни о последствиях, ни о чем другом. Просто шел по направлению к двери и тихонечко свистел себе под нос какой-то подзабытый хит. Он видел, что за стеклянными магазинными дверями возникло оживление, но панике поддаваться не торопился. В конце концов, чем черт не шутит, авось повезет, еще и лавры с почестями заслужит. Ну подумаешь, закрылись там внутри какие-нибудь сопляки, с одной-единственной ракетницей на всех. Так ведь штука эта опасна только на близком расстоянии. Если попасть в человека, прожжет все внутренности насквозь, но в меткости их уверенным быть нельзя. Да и побоятся они стрелять, все-таки живой человек. К чему им трупы, их положение и без того не особенно завидное. А пугать… да пусть пугают, лишь бы дальше этого не пошло.

За стеклянной дверью кто-то замер. Андрей напряг глаза и попытался рассмотреть стоящего там моложавого парня спортивного вида с каменным бледным лицом. Они столкнулись взглядами и…

Дверь приоткрылась, в образовавшейся щели мелькнуло что-то темное, а затем раздалось странное шипение, по ноге что-то скользнуло и запахло жареным. Андрей не сразу понял, что выпущенная ракета слегка черканула его по ноге, от чего загорелись брюки. Почувствовав, как обожгло ногу, он чисто интуитивно метнулся в сторону и, упав прямо на землю, стал бить ладонями по тлеющим штанам. Откуда-то справа выбежал Граф и, начав метаться рядом, жалостливо заскулил, словно бы признавая свою вину в случившемся.

Уже через несколько секунд к Андрею на помощь кинулись несколько ребят из ОМОНа, они быстренько схватили его под руки и едва ли не силком отволокли за ограждение.

– С вами все в порядке? Что с ногой? – посыпались на и без того растерянного Андрея вопросы. – Ходить можете? Где «Скорая»?

– Не надо, не надо «Скорой». – Андрей попытался встать. – Никаких серьезных увечий они мне не нанесли. Просто задело. Он метко стреляет.

– Макс! Макс! – Это орали за оцеплением друзья.

Особенно рьяно рвался к нему Мачколян, отпихивая от себя лиц, находящихся при исполнении. То, что ему не позволяли подойти к другу, выводило его из себя. В конечном итоге он во всю мощь своего богатырского голоса проорал:

– Отвали! Иначе такую заушину дам, трое суток трезвон в голове будет.

Не особенно напуганные парнишки что-то негромко пробурчали ему в ответ. Ашот не расслышал, но явно решил, что это было оскорбление, и вновь вспылил:

– Уйди подобру-поздорову!

Видя, что этот боров ничего даже не желает понимать, омоновец решительно отстегнул от пояса резиновую дубинку и ткнул ее концом в живот Ашота, оскалившись и прорычав ему прямо в лицо:

– Сказано, никого не пускать – не пущу.

– Ты это что, мне угрожаешь? – Глазки толстяка Ашота сощурились в две маленькие щелочки. – А ну! Ударь, коли посмеешь.

Он пихнул парня от себя, и тот едва не потерял равновесие, удержавшись на ногах только благодаря тому, что за его спиной было еще несколько человек. Вернувшись в исходную, он сдержанно перевел дыхание, а затем, неожиданно для всех, нанес короткий боковой удар кулаком в подреберную область той части тела, что у Мачколяна вся вместе именовалась одним словом – живот.

– Ха, – издал язвительный смешок тот, даже не пошатнувшись. Единственной реакцией на нападение оказалась вибрация жировых слоев его мощной туши, затрепетавшей словно застывший холодец после прокалывания его вилкой. – Тоже мне удар. Все равно, что муха крылом задела. Эх, не туда ты, брат, попал. – Ашот медленно сжал кулак, поднес его к груди, зачем-то осмотрел, после чего резко выбросил вперед, совместив с ухмыляющейся харей омоновца.

Наткнувшийся рылом на кулак парень глухо простонал и тяжелым мешком шмякнулся под ноги.

– Ну и кому тут еще отмочалить бока нужно? – Мачколян сурово скользнул взглядом по захлебывающимся злобой товарищам парня. Гнев тех вот-вот грозил вырваться на свободу во имя мести за своего. Только чужака-то это нисколько не пугало.

– Ашот, дурак! – Валентин запоздало заметил назревающую потасовку. Осознавая, что теперь все его старания бесполезны, он предпочел склониться к меньшему из зол, спешно выкрикнув: – Кончай скороговорки. Уходим!

– Уже? А я только начал.

Предложение Грачева немного запоздало. На Ашота уже кинулся целый рой оскорбленных детин, отовсюду посыпались тычки, удары. Били в голову, нижнюю челюсть, виски, переносицу, солнечное сплетение, под ребра. Всюду, куда только удавалось попасть, колотя дубинками не глядя и без разбору. Ашот ревел, как разбуженный зимой медведь, махал кулачищами, толкался, но их все равно было больше, а количество, как известно, частенько переходит и в качество.

Даже Валентин не избежал той же участи. Приняв его за вражьего товарища, на него тоже кинулись двое. Грачев попытался избежать драки, отскочив в сторону и торопливо крикнув:

– Ребята, ребята, давайте без этого, – но слушать его не пожелали.

Подсечкой его попытались сбить с ног, но Валентин, обладающий высоким уровнем реакции, ухватился за ворот нападавшего, и на асфальт мужчины повалились вместе. Завязалась драка, в ходе которой Грач преследовал только одну цель – вырваться из захвата не такого уж и щупленького омоновца и дать деру. По его мнению, это был лучший из вариантов. Но сбыться этому было не суждено, дальше Валентина парни били все вместе и практически закопали в землю, не дав подняться.

В считаные минуты волчья стая омоновцев, обладающая ну просто магическим даром убеждения в собственной правоте, повергла обоих сотрудников МЧС мордами в асфальт и, скрутив по рукам и ногам, поволокла к машинам.

Кулачный бой в рядах оцепления, несомненно, не остался незамеченным теми, кто был поблизости, в том числе и Максимовым, в момент начала драки все еще лежащим на земле в окружении так называемых спасителей.

– О, йе! – только и протянул он и, уловив момент, когда все воззрились на новое зрелище, спешно нырнул под ноги стоящим и на четырех конечностях пополз прочь.

Пора было сматываться, пока совсем не стало жарко. Помогать своим в его планы не входило, и вовсе не потому, что он был слаб по части рукопашной, а скорее по верному решению оказать посильную помощь пострадавшим позже, когда это все завершится.

Ползти было трудно, все время за что-то цеплялся дурацкий халат, иногда на него просто наступали зеваки. Спасибо Графу, взявшему на себя инициативу по указанию пути, – на его хвост Андрей, собственно, и ориентировался. Вот так, на четвереньках, они оба и выползли из толпы где-то возле стоянки, где Макс сразу же поднялся на ноги, спешно сбросил с себя совсем уже не белый халат и, швырнув его в сторону, огляделся по сторонам.