крестообразное основание храма. Купол чаще всего один, но встречаются и храмы с пятью куполами.

Церковь Святого Никиты

Вардарский стиль создавался по принципу, которому следовал великий итальянский скульптор Микеланджело Буонарроти, который брал глыбу мрамора и отсекал от нее все лишнее. Сербы взяли византийский образец, убрали все, что казалось им лишним, и создали новую красоту — строгую, неброскую, аскетичную, которая не раскрывается с первого взгляда. Стены нередко выкладывались таким образом, чтобы получить узор, а изнутри храм расписывался фресками.

В конце XIV века на смену вардарскому стилю пришел моравский, первыми образцами которого стали монастырь Раваница и церковь Святого Первомученика Стефана в Крушеваце[44], построенные в долине реки Моравы. Моравский стиль — более богатый, чем вардарский. Декоративная каменная кладка становится не предпочтительной, а обязательной и дополняется декоративными элементами, чаще всего — арабесками с растительными мотивами. По северной и южной стенам добавлялись небольшие парные апсиды[45], иначе говоря — с двух концов крестообразное основание имело форму трилистника. Развитие моравского архитектурного стиля оборвало османское нашествие.

Между Стефаном Первовенчанным и Милутином

Старший сын Стефана Радослав был женат на дочери императора Эпира (одного из трех византийских государств-осколков) Феодора Комнина Дуки. Эпир в то время был, что называется, «на подъеме» и представлял собой большое и мощное государство, раскинувшееся между Ионическим и Эгейским морями. Феодор мечтал отбить у латинян Константинополь, и надо сказать, что шансы на то у него были основательные. Династический брак со столь сильным соседом был большой удачей короля Стефана, которая обеспечивала Сербии возможность спокойного развития. Еще при жизни Стефан сделал Радослава своим соправителем, и потому после смерти отца тот без помех занял престол. Однако в 1230 году Феодор потерпел поражение в войне с болгарским царем Иваном II Асеном, при котором Второе Болгарское царство достигло апогея своего могущества. Савва принял меры к тому, чтобы обезопасить Сербию, устроив брак среднего племянника Владислава с дочерью Ивана Асена.

В 1233 году сербская знать свергла Радослава и возвела на престол Владислава. Архиепископ Савва благословил нового царя — то ли переворот свершился с его ведома, то ли просто мудро принял данность. Теодосий Хиландарский пишет о том, что ненависть сербской знати к королю Владиславу была вызвана его зависимостью от тестя и жены. Получалось так, что император Феодор правил Сербией через свою дочь Анну. Но, скорее всего, все делалось из соображений, которые принято описывать термином «благо государства» — в сложившейся ситуации было выгоднее иметь на троне зятя могущественного болгарского царя, нежели зятя поверженного, да еще и вдобавок ослепленного эпирского императора, который находился в плену у болгар. Будь Радослав предусмотрительнее и мудрее… Впрочем, история, как известно, не знает сослагательного наклонения.

Татаро-монгольское нашествие 1241–1242 годов разорило Венгерское королевство и часть сербских земель. Это испытание совпало с очередным конфликтом между сыновьями Стефана Первовенчанного, который в 1243-м привел к замене Владислава на его младшего брата Уроша I. Иван Асен II к тому времени умер, Болгарское царство сильно пострадало от нашествия монголов, так что поддержать Владислава было некому, а сам по себе он, видимо, ничего не значил как правитель.

Надо сказать, что Урош оказался неплохим правителем. При нем активно развивались ремесла и горное дело, да и вообще вся экономика страны. Родоначальник южнославянской исторической науки далматинский священник Мавро Орбинич (1550–1614) писал в своем «Славянском царстве», что Урош «послал в Германию людей, чтобы привели ему немцев, умеющих добывать золото, серебро и другие металлы. И таким образом, благодаря многим шахтам, которые они ему открыли, он сильно увеличил свои богатства и стал очень богат. Этого не смогли [сделать] его предшественники, жившие просто и не заботившиеся о накоплении богатств и привлечении денег». Саксонские рудокопы, а именно они имелись в виду под «немцами», были в то время носителями передовых технологией добычи полезных ископаемых. Они умели не только добывать руду, но и получать из нее более-менее чистые металлы. Урош I стал первым сербским правителем, чеканившим серебряную монету, благо интенсивная добыча серебра позволяла ему это. А медные деньги начали чеканить еще при Радославе, вскоре после того, как крестоносцы взяли Константинополь — расколотая на части Византия уже не могла охранять монополию на чеканку монеты.

Помня о печальной судьбе своих братьев, Урош обуздал амбиции сербской знати (в первую очередь сыновей своего дяди Вукана и потомков брата Немани Мирослава) и еще сильнее укрепил свою власть, возведя на архиепископский престол родного брата Савву II. Но беда, как принято говорить, пришла откуда не ждали — в 1276 году против Уроша восстал его сын Драгутин, которого поддерживали венгры.

Предыстория мятежа была следующей. Около 1268 года Урош напал на принадлежавшую в то время венграм Мачву[46], но был разбит и попал в плен. Отношения с венграми удалось нормализовать посредством женитьбы Драгутина на внучке венгерского короля Белы IV Катарине. Впрочем, некоторые историки считают, что этот брак был заключен еще до нападения на Мачву, но дело не в этом, а в том, что венгры вернули Урошу свободу после того, как он согласился выделить Драгутину удел для самостоятельного управления (Бела IV создавал основу для присоединения сербских земель к своему королевству). Но Урош не торопился с выделением удела, и потерявший терпение Драгутин поднял мятеж. В решающем сражении при Гацко[47] войска Уроша были разбиты, он был вынужден отречься от престола и ушел в монастырь Сопочаны, свою задужницу, где скончался годом позже.

«Все окружающие правители столько были наслышаны о силе, добродетели и целомудренной мудрости его, что испытывали к нему очень большую любовь, — писал о короле Драгутине старец Данило[48]. — И те, кто хулил отечество его, услышав о великой силе его и добродетели, в которой Бог его укрепил, все, кто думал о причинении [ему] зла, возвращались, преисполненные стыда, и все могущественные земли его, радуясь, украшались, учились и укреплялись словами его». Оставим восторги в стороне и скажем как есть: Драгутин развивал отношения с европейскими державами в противовес восстановленной в 1261 году Византийской империи. Поэтому многие европейские правители испытывали к нему расположение, которое мудрый старец называет «очень большой любовью». Установлению связей способствовало происхождение Драгутина, мать которого, Елена Анжуйская, была родственницей Карла I Анжуйского, короля Сицилии и Неаполя. Взойдя на престол, Драгутин отдал во владение матери Зету вместе с сопредельными землями — таким образом бывшие владения дуклянских правителей снова превратились в отдельный удел. Земли стали платой Елене за поддержку Драгутина в борьбе против отца.