Его теплое дыхание щекотало меня где-то возле уха, а по коже пробежали мурашки. Я опомнилась первой: нужно же бежать домой. Фавн нехотя выпустил меня из объятий и провел до знакомой тропы.

— Дальше пойти не могу, но, надеюсь, ты будешь не против встречи во сне? — Киро неуверенно улыбнулся.

А я ответила ему почему-то шепотом:

— Конечно, буду ждать.

Я побежала вниз с холма, едва различая дорогу в темноте. Но мне и не нужен был свет — я могла найти дорогу домой даже на ощупь. За семнадцать лет жизни я выучила все тропы вокруг деревни наизусть.

Почти добежав до дома, я вдруг услышала жалобный плач где-то недалеко от реки. Остановилась и прислушалась. Вокруг стало тихо, но как только я решила продолжить путь, то услышала снова чей-то всхлип:

— Амедеа, помоги…

Я опешила от страха, услышав свое имя. Чувствуя всей кожей какую-то неправильность ситуации, я размышляла, стоит ли идти, но плач повторился, и я уже не смогла противиться зову. Вдруг действительно кому-то требуется моя помощь, а я тут стою и раздумываю о собственной безопасности?

Подхватив юбки, я побежала на голос, который все настойчивее звал и как будто отдалялся. Добежав к реке, я увидела тень у самого потока.

— Где ты? Я уже иду!

Аккуратно спустившись по склону, я пыталась хвататься за ветки кустов. Но в темноте было трудно не упасть. И я все-таки зацепилась за корягу, громко вскрикнула и кубарем полетела вниз. Коса расплелась, в волосы набились сухие листья. Я попыталась встать, опершись на руки, но тут меня схватили и, закрыв рот, куда-то поволокли. Я даже не сумела сообразить, как это произошло. Попыталась вырваться, но нападающих было несколько. И, судя по рукам, которые держали меня поперек тела, это были мужчины. Я ничего не смогла разглядеть, только вдалеке услышала девичий шепот:

— Тащи ее сюда, тут никто в жизни ее не найдет.

Холодея от страха, я билась в тисках, как рыба, лишенная возможности плыть, но ничего не выходило. Тогда я укусила руку, зажимающую мой рот, и похититель тихо выругался. Он оглушил меня чем-то тяжелым по голове. Свет в глазах померк.

Пришла в себя, когда меня приволокли в какой-то подвал и бросили на пол. Не успев подняться, я увидела, как вход заперли с обратной стороны, оставив меня одну. Было все так же темно. Чувствовался запах земли и сырости. Я ощупала пол под собой и определила, что нахожусь в заброшенном погребе. Меня била крупная дрожь, но слез не было. Я знала: нужно срочно выбираться, пока есть возможность, иначе кто знает, зачем меня сюда притащили и что за этим последует.

Я поднялась на три ступени и попыталась нащупать дверь. Она находилась прямо над моей головой. Дернула за ручку — заперто. Ни ногой, ни всем весом на нее не надавить. Расположение ее было явно не рассчитано на то, чтобы выламывать изнутри. Тогда я начала кричать. Но даже сорвав голос, я все так же ничего не добилась. Подвал был, скорее всего, где-то далеко от деревни, и шансов на спасение у меня не оставалось. Я села на ступени и, не выдержав, дала волю слезам. Что же теперь будет? Кто мог такое сделать?

Проплакала я очень долго, обнимая себя за плечи, и только когда начала успокаиваться, заметила полоску света, просочившуюся через щель в двери. Значит, уже рассвет. Бедный дедушка, он, наверное, жутко переживает!

Начнет ли он меня искать? Или подумает, что я задержалась на свидании? А если я вовсе не вернусь, что с ним будет? Слезы нахлынули с новой силой, и я устало повалилась на пол.

Глава 10

Неизвестно, сколько прошло времени. Лежа на холодной земле, я полностью продрогла. У меня не было сил подняться. Время от времени я выныривала из рваного сна, оглядывала стены и вспоминала, где нахожусь. Страх и холод окутывали тело, заползали в душу колючими шипами и путали мысли. Пить хотелось до невозможного, и растрескавшиеся сухие губы саднили так же, как и сорванное накануне горло. Никто не приходил.

Целый день я пролежала одна, чувствуя, как запах сырости забивает нос. Одинокая полоска света была единственной нитью, связывающей меня с внешним миром. Солнце уже клонилось к закату, а я понимала, что, скорее всего, и умру в этом месте. Поднявшись, я села и посмотрела на свои руки: ногти обломаны и кожа местами содрана — последствия моих попыток выбраться.

Живот сводило от голода, а от жажды кружилась голова. За время заточения я успела заглянуть во все темные углы, но здесь не было ничего, что могло бы помочь мне выбраться. Погреб был абсолютно пустой, если не считать нескольких сгнивших овощей, которые уже даже отдаленно не напоминали то, чем они были раньше. И даже запаха никакого уже не источали.

Когда стемнело, я совсем отчаялась, как вдруг услышала шаги и голоса, стремительно приближающиеся к моей тюремной камере. Я рванула к двери, но увидев идущего, захотела прибить их всех на месте. Жаль только сил на это не имелось. Калвина с гордо поднятой головой шла рука об руку с тремя парнями. Если еще с девушкой я могла справиться, то парни были втрое сильнее меня, куда уж мне с ними тягаться. Стало страшно от осознания своей беспомощности. Я забилась в темный угол, прекрасно понимая, что это меня не спасет.

Дверь открылась, и меня окутало вечерней свежестью. Я инстинктивно сделала два жадных вдоха, пытаясь избавиться от запаха сырости, который просто засел у меня в носу. Парни зашли первыми, а Калвина стала за их спинами и обвела подвал взглядом. Увидев меня, она злорадно усмехнулась:

— А вот и наша бедненькая жилда. Вот теперь это прозвище как нельзя лучше тебе подходит.

Парни засмеялись, а я ответила холодным равнодушием в голосе, которого сама не узнала:

— Что тебе от меня нужно? Ты хоть понимаешь, что перешла все границы?

— Что мне нужно? — Она злорадно хохотнула, затем резко прервалась и прошипела: — Ты унизила меня перед всей деревней, перед Джорджем!

Я чуть не засмеялась во весь голос. Джордж даже в свое отсутствие умудрялся доставлять мне немало проблем. Вот и сейчас.

— По-моему, ты сама напросилась! Я тебя не трогала! Да и если кто-то тебя унизил, то это ты сама! — все так же равнодушно ответила я. Говорить было сложно из-за пересохшего горла.

— Если бы не ты, мы бы уже давно были вместе! Он был практически у