– Уже уходишь, малышка? – спросил он.

Ему-то исполнилось целых четырнадцать, и это, конечно, огромная пропасть. Он уже почти мужчина, а она всё ещё ребёнок, хотя и с большими сиськами. Поэтому Финли взял снисходительный тон и с интересом наблюдал, как она волнуется.

– Да, мама сейчас приедет, ничего не поделаешь.

– Ничего, в другой раз. Пойдём, провожу тебя до машины.

Это был невиданный успех, и Сиело выпорхнула из зала, не помня себя от восторга. Оттого и не заметила, что за дверями их поджидали несколько мальчишек. Один из них положил руку на плечо Финли, и тот на глазах утратил самоуверенность.

– Вы чего, парни, в чём дело?

– Финли, ты уводишь нашу девушку, – заявил Рори.

Сиело смертельно испугалась и попыталась отскочить, но их уже окружала небольшая толпа.

– Нашу шлюшку, если говорить прямо.

Финли изменился в лице и брезгливо посмотрел на Сиело.

– Вот уж не знал. Что ж, хорошего вечера. – Он развернулся, и его без слов пропустили.

– Нет-нет, не слушай их! – Сиело кричала, но слёзы не давали ей говорить. Она захлёбывалась стыдом и отчаянием, счастье внезапно и непоправимо испарилось, и больше всего на свете ей хотелось немедленно умереть.

Тем временем её подхватили под руки и поволокли в сторону шоссе. Она брыкалась, но ноги в туфлях на платформах подламывались, и только крепкая хватка парней не давала ей упасть.

Сиело поняла, куда её тащат. За дорогой пролегал пустырь, на котором стоял крошечный заброшенный сарайчик, пользующийся дурной славой. В нём собирались подростки, чтобы покурить, попробовать свои первые наркотики, а самые пропащие девчонки теряли там невинность на вонючих продавленных диванах. И кажется, Сиело предстояло сегодня именно это. Она взвыла от ужаса и снова забилась в руках мальчишек, но они уже пришли и её втолкнули в крошечную комнату с парой диванов и столом между ними. В свете пляшущего пламени двух свечей Сиело разглядела довольно взрослого парня, лет пятнадцати, не меньше.

– Так, вы что притащили, она же совсем малявка!

– Спокойно, Лукас, мы уже имели с ней дело, и она не возражала.

– Правда, малявка?

– Нет-нет, я не хочу, отпустите меня! – Сиела заикалась от страха, но появилась надежда, что этот парень за неё заступится.

– Если бы ей не нравилось, она бы нажаловалась мамке, когда мы прошлый раз её немного пощупали. А она продолжения хочет, сразу видно, мексиканская кровь, – заржал Калеб.

– Так, малявка, – сказал парень, – у тебя проблемы. Давай договоримся. Ты тут немного посидишь с нами и дашь на себе посмотреть. И потрогать. А потом мы тебя отпустим в целости и сохранности. Давай подними-ка юбку.

Сиело отчаянно замотала головой и забилась, но её только крепче схватили.

– Не хочешь? Тогда мы тебя просто трахнем все по очереди, такой вариант устроит?

Он схватил Сиело за горло и слегка сжал. Самую малость, но ей хватило, чтобы начать задыхаться.

– Ну что, трахаться или задерёшь юбочку?

– Ззззадеру.

Медленно, как во сне, она взялась за подол и начала поднимать его, и тут же к её трусам потянулись жадные руки. Раздался щелчок, Сиело озарила вспышка смартфона, но она только тихо плакала, и Лукас похлопал её по щеке:

– Ну, не реви, что такого, подумаешь, я твою письку увидел. Хочешь, я тебе свою покажу, – и начал расстёгивать штаны под гогот мальчишек.

Но тут распахнулась дверь и в сарай влетел Сет:

– Парни, быстро, сюда её мать идёт, разбегаемся!

Сиело молниеносно вытолкнули на улицу, Лукас дунул на свечки, и мальчишки мгновенно растворились в темноте. А растерзанная рыдающая Сиело оказалась лицом к лицу с мамой.

Дальше всё было просто и быстро. Крики, несколько пощёчин: «Ты такое же животное, как твой отец, вся школа видела, как ты пошла трахаться с толпой уродов», позорное возвращение к машине. Её снова волокли под мышки, но это были уже мамины руки. Дома слёзы, душ, врач, через несколько дней нелепая попытка вскрыть вены, потом срочный переезд в другую часть города. В полицию они не заявляли, мама в глубине души не сомневалась, что дочь сама виновата и расследование грозит им несмываемым позором.

Сиело пересказывала эту часть скороговоркой, нарочито огрубляя речь, но Дора слишком хорошо понимала горе, которое ей пришлось пережить. Девочку перестали выпускать на улицу, а осенью перевели на домашнее обучение. Так она и окончила среднюю школу, а к старшей уже превратилась в ту, что Дора видела теперь, – пухлую неуправляемую девицу с хамскими манерами, тонкими белыми шрамами на запястьях и чудесными сумрачными волосами. И теперь она сбежала из дома.

– Ты сказала маме, куда едешь?

– Ещё чего! Да я и сама не знаю. Просто взяла велик, рюкзак со жрачкой и поехала.

– И записку не оставила?

– Я оставила ей волосы. – Си откинула гриву и показала криво остриженный висок. – Отчикала прядь и положила на её подушку, пока она на работе была. Она же постоянно ныла, что мои патлы везде попадаются, вот и будут ей на память жирные волосы от жирной доченьки.

– Слушай, а позвонить ты ей не пыталась? Мобилка тут уже не берёт, но на заправке должен быть телефон. Мать же с ума от волнения сходит.

– Ты ничего не поняла, да? Я, может, хочу, чтобы она волновалась, чтобы сошла, наконец, со своего поганого ума, который позволил ей, такой суперженщине, потрахаться чёрт-те с кем и родить уродину. Лучше бы она от меня в детстве отказалась, чем потом отказываться всю жизнь.

– Прости, делай как знаешь. Только береги себя, пожалуйста.

– Да не боись, я в безопасности, жирные никому не нужны. Ладно, пора мне, рада была познакомиться и всё такое.

– Погоди, скажи хотя бы, куда ты собралась. – Дора и сама не знала, зачем ей это. Казалось невозможным просто так отпустить чужую девочку в неизвестность, но и чем ей помочь, она не понимала. – Вдруг нам по пути, проедем немного вместе?

– Нет уж, спасибо. Хватит с меня мамочек. Я, может, отца хочу найти, чего на свете не бывает.

– А ты хотя бы знаешь, где он, как его зовут?

– Городишко, в котором они познакомились, тут неподалёку. – Сиело уже встала из-за стола и пошла к велосипеду, но остановилась, оглянулась на Дору и негромко добавила: – Да какая разница? Мы же с ним так похожи. Если жив, я его узнаю. А если нет, любой подойдёт, кто не против жирной уродливой дочки.

Потом легко села на велосипед и покатила к дороге. Ветер раздул её огромную куртку, и Дора вдруг осознала, что девчонка меньше, чем казалась, и уж конечно гораздо меньше, чем думала о себе сама. Сиело давно скрылась, но перед глазами Доры всё ещё стоял силуэт в бесформенных тряпках, а на пальцах осталось ощущение от прикосновения к гладким густым волосам.