– Ребята, глядите в оба, – сказал я разведчикам, которые сидели на танковой броне, – мы идем по немецкому тылу.

После освобождения Йиглавы. Начальник политотдела армии генерал К. И. Филяшкин (в центре) и командир 30-й гв. мбр полковник И. Я. Воронов (крайний слева). Апрель 1945 г., Чехословакия

Я углубился в карту, надо было определить дальнейший маршрут. Когда я огляделся вокруг, мне стало не по себе: справа, в километре от нас по шоссе шла немецкая колонна – грузовики и бронетранспортеры с пехотой.

– Какого хрена вы спите! – крикнул я разведчикам, которые спокойно курили.

Мы остановились у небольшой рощицы. Подъехал «виллис» с командиром полка. Решили выяснить обстановку. Подполковник с автоматчиками прошли вперед. «Тридцатьчетверка» развернулась и укрылась в лощине.

В это время послышался шум танкового мотора, и метрах в двухстах от нас показалась немецкая «пантера».

Все дальнейшее вспоминается как быстро сменяющиеся в калейдоскопе картинки. «Пантера» остановилась, на башню поднялся долговязый танкист и стал разглядывать нас в бинокль. Я бросился к «тридцатьчетверке».

– Стреляй скорее! – крикнул я командиру танка.

– Не могу, надо выдвинуться вперед.

Тут я увидел, что оба танка разделяет небольшой бугор. Тот, кто выдвинется первым, станет удобной мишенью. Видимо, это поняли и немцы, «пантера» начала медленно отползать назад, затем развернулась и на большой скорости ушла, подняв клубы пыли.

Вскоре вернулся командир полка:

– Дальше ехать нельзя, там стоят два тяжелых танка, кажется, это «тигры».

Обратно мы мчались на максимальной скорости. Рассматривая местность в бинокль, я обнаружил на окружающих склонах артиллерийские позиции и вкопанные танки. Видимо, немцы хорошо укрепили этот район. Но немецкой пехоты на нашем пути не оказалось.

Уже на подходе к переднему краю мы увидели две фигуры, шедшие навстречу.

– Сейчас я подстрелю этих фрицев, – сказал старшина-разведчик, поднимая автомат.

Я глянул в бинокль.

– Не стреляй, это наши.

Буквально на ходу мы втащили на танк майора и капитана, инструкторов политотдела бригады.

– А мы шли к вам, – сказал майор.

– Зачем?

– Нельзя же оставлять полк без политического руководства.

К концу дня из немецкого плена начали выходить уцелевшие танки, и мы узнали подробности неудачного боя. На своем пути наша группа встретила ожесточенное сопротивление немцев. Сил было явно недостаточно, и в это время прервалась связь. После потери нескольких танков пришлось отходить.

Вечером командир полка вызвал к себе офицеров.

– Помянем тех, кто не вернулся сегодня, – сказал он, наливая водку в граненый стакан, – к счастью, потерь было немного, но жаль ребят, ведь конец войны уже близок. Я часто думаю, – продолжал подполковник, – почему мы так отчаянно и безоглядно, порой невзирая на потери, рвемся вперед? Вот ведь сколько прошли за последний месяц. Но, наверное, иначе нельзя, мы научились воевать, и надо скорее кончать с фашистами.

1 мая 1945 года. Брно. Мы накануне, после недолгого боя, вошли в этот прекрасный чешский город. Сегодня праздник. У всех приподнятое настроение, чувствуется: вот-вот должна закончиться война.

8 мая 1945 года. Сегодня утром началось стремительное наступление на Прагу, где немцы пытаются подавить народное восстание. В боевую колонну вошло несколько оставшихся в строю самоходок из нашего полка, а остальная его часть остановилась в небольшой деревне, окруженной лесами. На западном фронте немцы уже капитулировали, а в Чехии продолжают ожесточенное сопротивление.

Мы напряженно ждем новостей, и я стараюсь не отходить от рации, установленной в машине связи.

Около семи часов вечера приходит страшная весть: погиб полковник Сахаров. Командир бригады на своем «виллисе» ехал в середине танковой колонны, которая преследовала отступающих немцев. Когда колонна вошла в небольшой городок и остановилась на площади у ратуши, ее окружила ликующая толпа местных жителей. В это время вблизи командирской машины раздалось два мощных взрыва. Как выяснилось потом, два эсэсовца из отступающей части укрылись на чердаке ратуши и бросили в центр толпы противотанковые гранаты. Погибли Сахаров, его адъютант и несколько десятков местных жителей.

Таковы превратности войны. Ведь кто-то должен погибнуть и в последний ее день. Но Сахаров прошел всю войну и даже ни разу не был ранен.

В этот вечер, 8 мая, мы так и не дождались сообщения о конце войны.

9 мая 1945 года. Я проснулся в четыре утра.

Начальник штаба полка Володя Маслов ожесточенно тряс меня за плечо:

– Вставай, немцы прорвались, – крикнул Володя, загоняя в пистолет обойму, и выскочил на улицу.

Я схватил автомат и последовал за ним. Было еще темно, только на востоке занималась заря. Из-за леса доносилась частая стрельба. К нам подошел командир полка, который ночевал в соседнем доме.

– Маслов, организуй круговую оборону, я поеду к пехоте выяснять обстановку, – приказал он, садясь в машину, где уже разместились трое автоматчиков.

В тревожном ожидании прошло около часа. Рассвело. Стрельба за лесом то усиливалась, то затихала. Если пробивается крупная группа немцев, сопротивляться будет нелегко: все танки и самоходки ушли с колонной на Прагу, с нами осталась лишь легкая зенитная установка, штабисты и ремонтники – всего человек тридцать.

Наконец подъехал командир полка.

– Ребята! Война кончилась! – крикнул он, доставая пистолет, и первым открыл стрельбу в воздух.

Мы последовали его примеру. Только теперь мы поняли, что стрельба за лесом – это не бой, а салют Победе…

Я смотрю на карту, где маленькая деревня в лесу выделена жирной красной окружностью. Рядом цифры: «5.00 9 мая 1945». Цифры эти закрывают название деревни, которое сейчас не удается различить даже в лупу. Это последние записи на моей карте.

10 мая мы прибыли в Прагу. Измученный город ликовал, празднуя освобождение от фашистов, и скорбел, провожая в последний путь жертв восстания. Еще дымились развалины в местах недавних боев. Пленные немцы разбирали баррикады.

На следующий день мы поехали в центр Праги. В скверике напротив Национального театра несколько свежих могил. Мы подошли. Это были захоронения бойцов и офицеров Красной армии, погибших в боях за город. На одной из могил среди цветов виднелась табличка: «Полковник Сахаров. Погиб 8 мая 1945 г.». К могиле подошли две женщины, поставили несколько свечек и стали молиться…

Я бережно складываю карту и убираю ее в папку, где хранятся оставшиеся немые свидетели последних дней той великой войны. Вот потертый, разорванный на изгибах план Вены. В центре города несколько кварталов исчерчены красными и синими пометками – здесь мы вели бои.