Сергей Зарнов раньше видел живых пингвинов лишь в зоопарке да в цирке, но на этих необычных птиц достаточно один раз взглянуть, чтобы ни с какой другой живой тварью не перепутать. Картинки в книжке и той хватит, больно уж внешний облик своеобразный.

Два пингвина, ловко работая крыльями и перепончатыми лапами, очень быстро оказались на прибрежном мелководье и, потешно переваливаясь, вышли на гальку.

Пусть не видеть в естественных, как сейчас, условиях, но читать про пингвинов Зарнову доводилось. И фильм про них смотреть на телеканале «Animal planet». Сергей сразу определил: перед ним не адельки – пингвины Адели – самые многочисленные и распространенные птицы этого отряда. Адельки где только не гнездятся: на островах антарктических архипелагов, на побережье Австралии и Новой Зеландии, даже на южной оконечности Африки близ Кейптауна встречаются колонии этих некрупных суетливых птиц.

Нет, эта парочка была куда как посолиднее аделек. И значительно наряднее. Спина и бока как черное полированное дерево, отливающее стальным блеском, грудь словно из белого шелка, а у шейки и вокруг глаз – оранжевые перышки. Перепончатые лапы ярко-красные. И какие крупные птицы! Не меньше метра высотой.

Это императорские пингвины, никаких сомнений! А они, в отличие от своих более мелких собратьев, встречаются только лишь в Антарктиде, это Сергей помнил совершенно точно.

Пингвины – своеобразные птицы. Летать и бегать они не могут. Основной способ их передвижения – плавание и ныряние. На суше пингвины ходят неуклюже, переваливаясь с одной лапы на другую и держа мешковатое тело вертикально. Иногда они падают брюхом на лед и быстро скользят по нему, действуя при этом всеми четырьмя конечностями.

Вспомнив содержание фильма про пингвинов, Зарнов удивился: что понадобилось сладкой парочке на берегу в разгар антарктического лета? В этот сезон императорские пингвины из воды не выходят, интенсивно кормятся, запасая жир на зиму. Ведь именно к самому суровому времени года приурочены у них гнездовые дела.

Наверное, кто-то хотел пингвинами полакомиться, догадался Сергей. Вот они и выскочили на берег, спасаясь от хищника. Любопытно, от какого: врагов у пингвинов немного. На суше им вообще никто не страшен, а в море для них могут быть опасны разве что белые акулы и морские леопарды – громадные хищные тюлени.

– Так что в Антарктиде мы с тобой, Саныч, к гадалке не ходи, – резюмировал Зарнов, рассказав Муличенко о своей встрече с императорскими пингвинами. – Надо же, сбылась мечта идиота. Я в детстве очень любил книжки про полярников. Руал Амундсен, Эрнст Шеклтон, Дуглас Моусон… Какие люди! «Последний дневник капитана Скотта», помнится, без слез читать не мог. Уж до чего я героям завидовал! Дозавидовался… Чует мое сердце, нагеройствуемся мы с тобой тут по самое не могу. Попали, что называется, в вагон для некурящих. Начать, что ли, последний дневник шкотового матроса Зарнова писать? Так нечем и не на чем…

– Не унывай, Серж! – Муличенко похлопал друга по плечу. – Все могло обернуться куда печальнее. Что у нас в активе? Главное: мы живы и целы. Я нашел на плотике нож и колпак от фонаря, мы его вместо котелка приспособим. Есть зажигалка. Снега в низинках полно, без воды не останемся. С топливом, правда, погано. Ничего, мы половину плотика спалим, там есть чему гореть. На первое время хватит, а там плавник поищем по берегу. Из второй половины и камней соорудим что-нибудь вроде хижинки. Вот этим нужно срочно заняться, иначе нас ветер доконает, покуда спасатели появятся.

– Откуда они появятся? – грустно поинтересовался Сергей. – С неба свалятся, да?

– А что? Может, и с неба. Искать ведь станут со спутников, с самолетов, вертолетов…

– Оптимист ты, Саныч. Кто станет искать? Кому мы, на фиг, такие красивые, загнулись?

– Ну, не скажи… Как же… Гонка серьезная, не думаю, чтобы организаторы просто так бросили нас на произвол судьбы.

– Твои бы слова да богу в уши. Ладно, пошли хижину дяди Тома строить. А то ветерок впрямь до костей пробирает, да.

Андрей Александрович рассмеялся:

– Представь себе, Серж, первый перевод «Хижины» Бичер-Стоу на русский язык назывался «Избушка дедушки Фомы». Откуда знаю? Ну, я же по образованию как-никак филолог. Так что будет у нас избушка.

Через три часа импровизированное жилище из остатков спасательного плотика, камней, обломков выброшенных на берег льдин и снега было готово. Получилось неказисто, но вполне надежно. Что-то похожее строят эскимосы, чукчи, алеуты и другие народы Крайнего Севера. Вот в Антарктиде, как известно, аборигенов нет. Кроме пингвинов…

Не умевший долго унывать Зарнов сидел у костерка, следил за тем, как в жестяном фонарном колпаке плавится снег, и громко распевал на мотив прославленной «Мурки»:

– Эх, зашелестела зелень в потайном кармане! Двинул я в кабак на Брайтон-Бич…

Ни слуха, ни голоса у Сергея Зарнова отродясь не водилось. Но петь он любил до самозабвения, отключаясь в такие счастливые минуты от грубой действительности, наподобие токующего глухаря. А вот чего Сергей терпеть не мог, так прозрачных намеков на то, что его вокальные упражнения особой радости окружающим не приносят.

Андрею Александровичу приходилось терпеть, зачем обижать друга? Муличенко сидел на корточках лицом к костерку, грел над огнем иззябшие руки и тихо радовался тому, что его шкотовый справился с приступом хандры.

Меж тем на берег со стороны моря надвигалась стена плотного тумана. Вот она добралась до останца, накрыла его так, что кончик громадного каменного пальца скрылся из вида.

Пласты тумана медленно колыхались. Стоит вглядеться пристальнее, и можно различить неравномерность его структуры. Спирали, петли и круги, мягкие сонные волны, закручивающиеся в неторопливые водовороты. Если похолодает, туман рассыплется на мелкие частички, осядет инеем и снежными хлопьями.

Но пока что погода была такой, что рассмотреть с воздуха костерок, «избушку» и двоих людей на пустынном берегу представлялось едва ли возможным.

Муаровая поверхность океана, испещренная матовыми и гладкими полосами, казалась совершенно спокойной, и только слабые всплески у берега говорили о том, что океан дышит. Здесь, у оконечности Огненной Земли, совсем недалеко от Южного полярного круга, солнце в это время года скрывается за горизонтом лишь на час. Стоит полярный день.

Крохотный необитаемый островок, расположенный милях в десяти к востоку от Огненной Земли и находящийся под юрисдикцией Аргентины, стал на какое-то время обитаемым. Повезло же ведь ничтожному клочку суши! На самом его берегу появился блочно-щитовой домик, над которым развевался бело-сине-красный флаг с пятью олимпийскими кольцами. Прямо под ним виднелся еще один флаг с эмблемой МЧС России в центре.

Да уж, где Россия, а где Огненная Земля… Как взглянешь на карту, так оторопь берет. Прямо по Макаревичу: «Мы в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь…»