Здание, построенное Оттоном III, обрушилось; мечта о единстве в разнообразии рассеялась, как дым. Его стремления были необъятны; он переоценил свои силы, опираясь больше на силу духа, способную воодушевлять, чем на силу оружия. Очарованный Вечным городом и его историей, он недооценил боязнь римлян перед иностранцами, которые не смирились с тем, что их империю воскресил варвар, хотя бы он и был наполовину греком. То, что было построено Оттоном I, расшатал Оттон III, потому что он переместил центр с севера на юг Альп и предпочел Рим Ахену. Чтобы избежать полного краха, было необходимо пригасить идеализм и дать возможность развиваться реалистичной политике.

Ситуация в 1002 г. оказалась еще опаснее, чем в 983 г., место правителя оказалось свободным. У холостого Оттона III не было законного наследника. Удача, которая в течение трех четвертей века улыбалась саксонской династии и позволила ей обеспечить преемственность власти от отца к сыну, покинула ее на этот раз. Конечно, у умершего правителя были родственники — герцоги Баварский и Каринтский. Первый был правнуком Генриха I, второй — внуком Оттона I, но по материнской линии. Это родство не признавалось достаточно близким для признания династического права. Объявились и другие кандидаты на корону — маркграф Майсенский, которого поддерживала знать Саксонии и соседних княжеств, и герцог Швабский, который мог положиться на активную поддержку архиепископа Кельнского. Разгорелась борьба, которую выиграл герцог Баварский Генрих.

Сын Генриха Сварливого, пытавшегося заполучить корону в 983 г., внук Генриха, непримиримого противника своего брата Оттона, Генрих Баварский также дорожил властью и умел ее использовать. Энергичный в своих действиях, он умел проявлять властность, когда это было необходимо, и, не колеблясь, наказывал тех, кто ему не покорялся. Он также отличался умом, умело используя знания, приобретенные в лучшей школе королевства Гильдесхейм, куда его отправили родители, чтобы сделать из него духовное лицо. Отказавшись от карьеры священника, Генрих тем не менее сохранил искреннюю набожность и хорошее знание церкви, что было особенно ценно для управления империей. Впоследствии, спустя более ста лет после его смерти, его канонизируют, как позднее и его супругу Кунегунду. Его личные качества позволили ему обойти своих конкурентов. Оттон III выразил желание быть похороненным в Ахене, так как Рим был для него закрыт. Похоронная процессия прошла через Баварию. Генрих не позволил ей продолжать свой путь, пока ему не были вручены императорские знаки власти, затем он потребовал коронации от архиепископа Майнцского, которая состоялась в Майнце, а не в Ахене занятом его противником, герцогом Швабским. Затем он предпринял поездку по королевству, чтобы добиться проявления покорности и повиновения от тех, кто не хотел ему подчиняться. Саксонии первой выпала честь принимать его. Он пообещал соблюсти права этой провинции и снова провел церемонию коронации. Представители знати присягнули ему в верности. Один за другим его соперники и их самые приверженные сторонники отказались от своих притязаний. В сентябре 1002 г., спустя менее девяти месяцев после смерти Оттона III, Генрих II стал хозяином положения.

На печати, которую он избрал для удостоверения своих указов, значился девиз, где в трех словах заключалась его программа: Renovatio regni Francorum.[8] Нельзя было яснее выразить этот отказ от грандиозной мечты своего предшественника. Его волновала вовсе не империя, Рим еще куда ни шло, а королевство Франков, то есть Восточная Франкия, которая требовала в определенном смысле своего возрождения. Конечно, он не отказывался от империи и не мог устраниться от участия в том, что происходило на юге Альп, в королевстве Италии и Риме, но самые неотложные задачи его ждали в Германии, восточные границы которой не были определены, среди аристократии продолжались волнения, а единство укреплялось очень медленно.

Генрих II постарался устранить эти слабости. Мы не будем следовать хронологии в описании его правления; он не умел систематизировать проблемы, решая их по очереди; все занимало его внимание одновременно. Переходить с ним постоянно от одного вопроса к другому было бы, безусловно, скучно для читателя. Поэтому давайте сделаем то, что невозможно для государственного деятеля, но дозволено историку. Во-первых, давайте рассмотрим, что ему удалось сделать на востоке. Его политика там подверглась сильной критике со стороны ученика Адальберта Бруно де Керфуртского. Действительно, Генрих II совершил в глазах этого миссионера непростительную ошибку, вступив в союз с язычниками лютичами против христианского князя Болеслава Храброго. Но вряд ли у Генриха была возможность действовать иначе. Болеслав начал завоевывать Богемию, чтобы объединить ее с Польшей в 1003 г. Если бы ему это удалось, образовалась бы великая славянская держава, которая могла бы нести угрозу империи. Три последовательные кампании, с 1004 по 1018 гг., сдержали эту угрозу. Богемия сохранила свою независимость, а если Болеславу достались Лужицы и земля мильчан, то только в ленное владение, предоставленное императором.

Внутри государства королевская власть не была так сильна, как того желал правитель. Со времен своего герцогства в Баварии он знал, что способом укрепления власти на этих землях для высшей знати стало создание там сети административных институтов. Для королевской власти он выбрал политику, подобную той, что применялась в герцогствах. Королевские ресурсы были перераспределены на восток от Франконии, где находились славянские и языческие центры, христианизация которых была необходима. Саксонцы очень быстро поняли, что столь крепкая королевская власть попытается покуситься на их особое положение. Нужно было усмирить их мятеж. Генрих II, который едва не стал священником, неплохо разбирался в делах церкви и понимал, что можно было от нее ожидать. Поэтому были укреплены и усилены связи церкви с государством. Император более систематично, чего не делали его предшественники, распоряжался епископствами. Он назначал епископов почти всегда косвенно, так как он хотел идти вразрез с каноническим правом, предписывающим выборы прелатов. Он, таким образом, заставлял капитул избирать своего кандидата, затем предоставлял ему инвеституру, вручая ему знаки власти. Епископы получали королевские права. Будучи представителями короля, они были обязаны служить ему, преподносить периодически дары и принимать его у себя. Чаще чем во дворцах, Генрих II останавливался в епископских городах. Вероятно, что он оставлял себе доход с церковного имущества чаще, чем то делал Оттон III, чтобы на том же основании, что и другие каноники, принимать участие в управлении состоянием церкви. Когда у него получалось, он ставил во главе епархий людей, которые родились или получили образование в других краях. Епископство составляли священники из разных мест, не имевшие какой-либо связи с регионом; настоящее единство создавалось службой на благо королевства. Генрих II надеялся добиться, чтобы хотя бы на этом уровне этническое начало не преобладало и единство государства крепло. Тревоги короля о государственном единстве усугубляли постоянные мятежи крупной аристократии, устраиваемые в Лотарингии, Нидерландах и даже в Саксонии. Их подавление лишь усилило желание Генриха II сделать все, чтобы власть монархии была выше власти знати.