— Тем меньше оснований верить слухам о ферме. Вообще-то у тебя есть мой электронный адрес, есть номер телефона — почему бы не спросить меня самого, где я живу.

— Да как-то странно спрашивать собственного отца, где он живет. Может, тебе надо было самому написать о себе статью в Википедии. И все твои дети сразу смогли бы узнать, где живет их отец.

— А у нас зоопарк, — снова пришел на выручку Джексон. — Курицы. Помус. А кролик умер.

Кролика им рекомендовали как средство для отвлечения Джексона от мысли о неизбежной смерти отца. Как в точности это средство должно действовать, Такер не запомнил или позабыл. Возможно, ребенок, наблюдая за питомцем с естественным жизненным циклом, усвоит естественный порядок вещей и явлений? Кролик, однако, естественный порядок соблюдать не пожелал и сдох через два дня жизни в их хозяйстве, совершенно ошеломив Джексона своей кончиной. От темы смерти отца, однако, Джексон в какой-то мере отвлекся.

— Кролика вот там похоронили, на лужайке, — рассказывал Джексон Лиззи, указывая на деревянный крестик в конце газона. — А папу рядом похороним. Да, пап?

— Да-да, — поморщился Такер. — Но не сейчас, попозже.

— Все равно скоро, — скорбно изрек Джексон. — Может, мне уже семь будет?

— Позже, гораздо позже, — утешил Такер.

— Да-а? — с сомнением протянул Джексон, почему-то уверенный, что тема беседы приятна отцу. — А твоя мама уже умерла, Лиззи?

— Нет, не умерла еще.

— Как она поживает? — подхватил тему Такер.

— Очень хорошо, спасибо, — заверила Лиззи, может быть, не без язвительности. — Моя поездка к тебе, кстати, это ее идея.

— Угу.

— Интересно… — начала Лиззи, но Такер не насторожился. Что-то ей интересно… Всем им что-то интересно. А потом ничего нового, всех их интересует одно и то же… — Когда оказывается, что у тебя скоро появится ребенок, хочется глубже понять то, что происходит вокруг.

— Ну да.

— Ты понял?

— Что?

— Что я сейчас сказала.

У Такера появилось ощущение, что он получил какое-то сообщение с ненулевой информационной нагрузкой. Оставалось обработать его и извлечь полезную суть. Но надо ли? Мало ему своей информации?

— Погоди-ка, — вступил вместо отца Джексон, — если ты мне сестра… Сестра, да?

— Сводная.

— …то я скоро буду сводный кто?

— Ты станешь сводным дядей.

— Здорово!

— А твой отец станет дедушкой.

До Такера смысл сказанного дошел лишь тогда, когда Джексон с оглушительным ревом выскочил из-за стола и понесся искать утешения у материнской юбки.

Лиззи наконец несколько оттаяла. Во всяком случае, боком, обращенным к Джексону, которого Такер через несколько минут привел обратно.

— Дедушка — это не значит старик, — заверила Лиззи Джексона. — Такер вовсе не старый.

— Да-а, а знаешь, сколько у меня в классе ребят с отцами-дедушками?

— Наверное, немного.

— Ни одного!

— Джек, давай оставим эту тему, — уговаривал Такер. — Мне пятьдесят пять. Тебе шесть. Я еще долго-долго проживу. Ты уже вырастешь, когда я… Тебе самому лет сорок стукнет. Я еще тебе надоесть успею.

Такер не испытывал чрезмерной уверенности в собственном прогнозе. Тридцать лет с сигаретой в зубах, десять лет запойного алкоголизма… Тут до семидесяти дожить — и то подвиг.

— Откуда ты знаешь про мои сорок… Ты можешь помереть прямо завтра.

— Не собираюсь.

— Но ведь можешь.

К черту логику в такого рода дискуссиях. Проку от нее ни на грош. Такер мог бы сказать, что он, разумеется, и завтра умереть в состоянии, но только не теперь, когда всплыла перспектива стать дедом. Вместо этого он ляпнул явную ахинею, от которой всегда толку больше:

— Не могу.

В глазах Джексона засветилась надежда:

— Правда?

— Никак не могу. Смотри сам: сегодня я чувствую себя хорошо. До завтра заболеть не успею. Чтобы умереть, надо какое-то время.

— А вдруг на машине столкнешься?

Ага, влип, идиот… Автокатастрофа прерывает жизнь в любом возрасте и состоянии здоровья.

— Не-а.

— Почему?

— А некуда завтра выезжать.

— А послезавтра?

— И послезавтра.

— А за продуктами?

— У нас тонна продуктов.

О смерти от истощения в случае невыезда за продуктами Такер не хотел думать. Думал он о своем возрасте и о своей близкой смерти, думал, что жизнь унеслась прочь, а он и не заметил.

Давным-давно Такер обещал себе засесть с листом бумаги и попытаться осмыслить десятка два последних лет жизни. Записывать слева годы, а напротив — словцо-другое о том, чем занимался, чем интересовался в течение этих двенадцати месяцев. Конец 80-х отметит слово «пьянка» с прочерками в остальных строках. В те времена он иногда еще хватался за гитару или авторучку, но чаще тупо глазел в телеэкран да заливал в глотку скотч — до посинения, затемнения, отключения… Затем появились бы другие, более здоровые слова: «рисунок, живопись», «Купер и Джесси», «Кэт», «Джексон»… Но их недостаточно, чтобы оправдать такое множество пролетевших месяцев. Сколько времени он провел в крохотной квартирке-студии в «живописный» период? Полгода? А когда родились сыновья… Он гулял с ними, да, конечно, но куда больше времени с ними занималась мать или они спали… а он наблюдал. Что ж, наблюдение — тоже какое-то занятие. Полезная деятельность. Несовместимая с иными занятиями.

Иногда он задумывался над тем, что написал бы его отец, если б сел с авторучкой перед листом с перечнем прожитых лет. Долгую жизнь прожил, насыщенную. Трое детей, здоровая семья, прочный брак, собственное дело (химчистка). Что бы он написал напротив, скажем, лет с 1961-го по 1968-й? «Работа»? Одно слово, предельно точно отражающее семь лет жизни. И Такер знал, что напротив 1980-го он написал бы: «Европа». Может быть, даже «ЕВРОПА!». Долго он ждал этих каникул всей жизни, длившихся всего месяц. Четыре недели из пятидесяти двух. Такер не пытался сгладить различия, отца он однозначно ставил выше себя. Но каждый, кто пытается таким образом подвести итог, удивляется тому, сколько месяцев и лет незаметно проходят впустую.

Плаксивое настроение не покидало Джексона всю вторую половину дня и начало вечера. Разревелся, проиграв Лиззи в крестики-нолики, ревел по поводу мытья головы, ныл, когда родители не дали размазать мороженое в шоколадном сиропе, и без конца оплакивал Такера. Ему хотели разрешить поужинать со взрослыми, но он настолько измотался, что заснул чуть ли не стоя. Уложив Джексона, Такер понял, что использовал его в качестве живого щита, маленького, но весьма эффективного, и что теперь он этого щита, увы, лишился. Спустившись вниз и подходя к Кэт и Лиззи, сидевшим в саду, он услышал, как Кэт сурово изрекла: