— Ты завидуешь! — изумленно прошептала она. — Завидуешь моим способностям!

Джош покраснел, и Софи увидела правду у него в глазах, прежде чем он солгал:

— Неправда!

И вдруг во двор выскочил полицейский в черной форме. По забралу шлема тянулась длинная трещина, и на одной ноге у него не было сапога. Не останавливаясь, он проковылял мимо них и выбежал в переулок. Они слышали, как удалялись его шаги — топот кожаного сапога и шлепанье босой ноги.

А потом во двор вышла Скетти. Она вертела нунчаки, точно Чарли Чаплин тросточку. Волосок к волоску, на теле ни царапинки, зеленые глаза настороженно блестят.

— Вот теперь у меня поднялось настроение! — объявила она.

Близнецы заглянули ей за спину. В темном коридоре никто не шелохнулся.

— Но их было человек десять… — пробормотала Софи.

Ската пожала плечами.

— Если точнее, то двенадцать.

— Они были вооружены, — добавил Джош и покосился на сестру, снова посмотрел на воительницу и проглотил комок в горле. — Ты же… не убила их?

В кафе треснуло дерево и что-то рухнуло.

— Нет, они всего лишь спят, — улыбнулась Скетти.

— Но как ты…

— Я — воительница, — просто ответила Скетти.

Софи уловила какое-то движение и хотела было закричать, когда из коридора возникла фигура, и на плечо Скаты опустилась рука с длинными пальцами. Воительница никак не отреагировала.

— Даже на десять минут нельзя вас оставить, — сказал Николя Фламель и вышел из тени.

Он кивнул в сторону открытой калитки.

— Надо уходить.

Все четверо поспешили в переулок.

— Вы пропустили настоящее побоище, — сообщил Джош. — Их было десять…

— Двенадцать, — тут же поправила Ската.

— Знаю, — криво улыбнувшись, сказал алхимик. — Всего двенадцать. У них не было шансов.

— Улизнули! — рявкнул в трубку доктор Джон Ди. — Да ведь они были окружены! Как же ты позволил им улизнуть?

По другую сторону Атлантики голос Никколо Макиавелли оставался спокойным и уравновешенным, и только стиснутые челюсти выдавали злобу.

— Ты отлично информирован.

— У меня свои источники, — огрызнулся Ди, и тонкие губы скривились в противной усмешке.

Он знал, что Макиавелли придет в бешенство, обнаружив, что в его лагере есть шпионы.

— Насколько я понимаю, ты загнал их в ловушку в Оджаи, — спокойно продолжил Макиавелли, — и окружил армией воскресших мертвецов. Но они все равно сбежали. Как ты допустил это?

Ди откинулся на мягкое кожаное сиденье несущегося на всех парах лимузина. Его лицо освещал только экран мобильного телефона, бросая отблески на скулы и очерчивая острую козлиную бородку. Глаза оставались в тени. Ди не говорил Макиавелли, что использовал черную магию для воскрешения мертвых людей и животных. Неужели итальянец тонко намекает на то, что и у него есть шпион в лагере Ди?

— Где ты сейчас? — спросил Макиавелли.

Ди выглянул в окно лимузина, пытаясь сориентироваться по мелькающим дорожным знакам.

— Где-то на сто первой автостраде, еду в Лос-Анджелес. Мой самолет заправлен и готов к полету. Как только я приеду, мы взлетим.

— Постараюсь арестовать их до того, как ты прилетишь в Париж, — сказал Макиавелли.

В трубке громко затрещало, и он помедлил, прежде чем добавить:

— Думаю, они попытаются связаться с Сен-Жерменом.

Ди резко выпрямился.

— С графом Сен-Жерменом? Он вернулся в Париж? Я слышал, он погиб в Индии в поисках потерянного города Офира.[9]

— Видимо, нет. Мы знаем, что у него квартира на Елисейских Полях и два дома в пригородах. Все они под наблюдением. Если Фламель свяжется с ним, мы узнаем об этом.

— Не дай им сбежать и в этот раз, — рявкнул Ди. — Наши хозяева будут недовольны.

Он захлопнул крышку телефона прежде, чем Макиавелли успел ответить. Потом улыбнулся, сверкнув зубами. Силки затягивались все туже и туже.

— Ведет себя как ребенок, — пробормотал по-итальянски Макиавелли. — Вечно ему надо сказать последнее слово.

Стоя посреди руин бывшего кафе, он осторожно закрыл телефон и окинул взглядом разрушения. Создавалось впечатление, что над кафе пронесся смерч. Не осталось ни одного целого стула, окна разбиты вдребезги, и даже на потолке трещины. Чашки и блюдца превратились в фарфоровую крошку, смешанную с рассыпанными кофейными зернами, чайной заваркой и раздавленными пирожными. Макиавелли поднял с пола вилку. Она была согнута в форме буквы «S». Отбросив вилку, он начал осторожно пробираться через обломки. Ската одной левой сразила двенадцать высококлассных спецназовцев, вооруженных до зубов. Раньше в нем еще жила смутная надежда, что за прошедшие годы она растеряла былую прыть, но, похоже, надеялся он напрасно. Воительница была так же беспощадна, как и прежде. Пока она рядом, к Фламелю и близнецам будет непросто подобраться. За свою долгую жизнь Никколо сталкивался с ней раз шесть и каждый раз еле уносил ноги. Последний раз они встретились на обледенелых руинах Сталинграда зимой 1942 года. Если бы не она, его армия захватила бы город. Он поклялся уничтожить ее. Может быть, теперь настало время исполнить клятву.

Но как победить непобедимую? Кто может побороть воительницу, которая тренировала всех величайших воинов в истории, которая сражалась в каждой битве и чьи боевые приемы лежат в основе любого боевого искусства?

Выйдя из разрушенного кафе, Макиавелли набрал в грудь воздуха, очистил легкие от горького резкого запаха просыпанного кофе и кислого молока. Дагон распахнул дверь машины, и итальянец увидел свое отражение в темных очках водителя. Прежде чем сесть в машину, он остановился и посмотрел на полицейских, оцеплявших улицы. Вооруженные отряды собирались маленькими группами, а в машинах без опознавательных знаков ездили офицеры в штатском. Французская разведка подчинялась ему, он мог отдавать приказы полиции и имел доступ к личной армии из сотен мужчин и женщин, готовых безоговорочно выполнять любые поручения. И тем не менее он знал, что никто не сможет противостоять воительнице. Он принял решение и повернулся к Дагону.

— Найди дизир.