— Через сколько минут вы будете готовы? — спросила вдогонку Лиза.

— Думаю, минут двадцать ей выше крыши! — ответила за нее женщина в наколке.

— Она у вас всегда такая резкая? — спросила Лиза.

— Ничего, через две недели шелковая вернется, — уверенно заявила женщина в наколке.

— Вы так в этом уверены? — удивилась Лиза.

— Да вон у соседей мальчишка сорвиголова был, с какими-то не то скинхедами, не то фашистами связался. А в прошлом году отправили его на две недели в «Атлантиду», парня не узнать стало. Что уж они там с ними делают, как воспитывают, не знаю. Но теперь его хоть к ране прикладывай. Гувернантка их рассказывала: из школы его привезут, он в свою комнату поднимется и, пока его ужинать не пригласят, сидит книжку читает или фильм какой смотрит. Потом поужинает и опять в свою комнату, уроки делает. А в девять-десять вечера спать ложится. О здоровье своем задумывается. Какие-то пищевые добавки покупает. Представляете, раньше сигареты, пиво, а теперь пищевые добавки покупает…

— И вы думаете, ваша девочка тоже такой станет? — удивленно спросила Лиза.

— А куда ей деваться. Конечно, станет, — уверенно проговорила женщина в наколке.

Возле вторых ворот на чемодане сидела рыженькая веснушчатая девчонка, очевидно уже «обработанная» своими родителями. Была она коротко пострижена, практически без косметики, в джинсовом костюме и зеленой майке, которая подчеркивала цвет ее глаз.

Когда Лиза вышла из машины, она вдруг театрально вытянулась по стойке «смирно» и, поднеся руку к голове, отрапортовала:

— Полина Воробей по вашему приказанию прибыла.

— К пустой голове руку не прикладывают! — раздалось из-за калитки, и на улицу вышел пожилой седой мужчина с военной выправкой.

— Это у кого еще голова пустая?! — возмутилась девушка, краснея. — Сейчас папу позову, он тебе объяснят твое место!

— Зови, зови, не дозовешься! Он вчера всю ночь со своей Мадлен зажигал, — ухмыльнулся мужчина и, обращаясь к Лизе, добавил: — Выполняя данное мне поручение, передаю вам сей драгоценный дар из рук в руки. Берегите ее там.

— Полина, садитесь в машину, — пригласила Лиза.

Мужчина хотел помочь девочке отнести чемодан в машину, но та только пренебрежительно хмыкнула и потащила его сама.

Шофер, который весьма кстати вышел покурить, помог положить чемодан в багажник.

— А вы кто, педагог? — спросил мужчина с военной выправкой у Лизы, которая уже садилась на переднее сиденье.

— Нет, я медик.

— Вот и отлично! — кивнул мужчина. — Расскажете этой девице, что бывает, когда пуп и соски такие дуры, как она, прокалывают.

— Не твое собачье дело! — грубо сказала Полина и, усевшись на заднее сиденье, громко хлопнула дверью.

— Счастливой дороги! — усмехнулся мужчина.

— Чао! — фыркнула Полина.

— Ваша фамилия, если не ошибаюсь, ведь не Воробей, а Дрозд? — спросила Лиза как можно строже.

— Ой, только не надо меня звать на «вы», меня от этого воротит! — скривила рот Полина и отвернулась к окну.

Лиза решила смолчать.

Когда они подъехали опять к воротам дома Каролины, та уже их ждала. Нежно-розовое обтягивающее атласное платье, длинные белые волосы, розовые туфли на высоченном каблуке, кукольный макияж и ярко-голубые глаза делали ее абсолютной копией Барби. Она изящно опиралась на ручку ярко-розового чемодана на колесиках. Когда шофер вышел, чтобы помочь ей положить в багажник чемодан, она надула губки и капризно проворковала:

— А вот и мой Кен. Ты почему так долго? Я тебя заждалась.

— Простите, — потупилась женщина в крахмальной наколке, — я ничего не могла с ней поделать.

— Ой. Ну ты, Каролина, даешь! — вдруг зашлась хохотом Полина.

Лиза вышла из машины и, взглянув на мобильник, поняла, что у них в запасе от силы еще минут пятнадцать. Если эта Каролина еще немного повыпендривается, спешить уже будет никуда. Собрав всю свою волю, она строго и сухо сказала:

— Если вы, Каролина, сейчас же не прекратите этот цирк, мы вас ждать не будем. Там такие парни летят в лагерь, а вы… Хотя, — пожала она плечами, — можете появиться перед ними в этом виде.

— А что, у вас, может, там униформу носят, как в армии или на зоне? — хмыкнула Каролина.

— Да нет там никакой униформы, — вздохнула Лиза.

— А как мне прикажете одеться? — спросила Каролина.

— Ну, хотя бы как Полина, — пожала плечами Лиза.

— Слышь, Полина, покажись, а то не знаю, как мне и одеться… — попросила Каролина, заглядывая в окно машины.

Полина тут же выскочила и принялась вертеться перед Каролиной.

— Ладно. Поняла, сейчас, айн момент! — сказала Каролина и только ее и видели.

Женщина в крахмальной наколке и фартучке пожала плечами и поплелась следом.

Через десять минут из ворот вышла одетая в точно такой же, как у Полины, джинсовый костюм и ярко-голубую майку коротко стриженная шатенка.

— Ну, все, забирают нас с тобой, Полька, в армию. Пишите письма мелким почерком!

Как только Каролина уселась на заднее сиденье рядом с Полиной, шофер нажал газ, и выбежавшая из калитки женщина в крахмальной наколке только растерянно покачала головой.

Всю дорогу до аэропорта девчонки слушали музыку из наушников.

В самолете, куда они заскочили буквально в последнюю минуту, Лиза посадила их так, чтобы все время держать их в поле зрения, а сама села рядом с сухощавым мужчиной в темных очках. Правда, как только она села рядом, мужчина снял очки и вежливо кивнул ей в знак приветствия.

— На Иссык-Куль? — спросил он.

— Да, — кивнула Лиза.

— Меня Глеб зовут, — представился мужчина.

— А меня Лиза, — сказала девушка.

Полина и Каролина, усевшись в кресла, сразу же вставили в уши наушники. А Лиза, хотя, как она понимала, ей следовало поближе познакомиться с сидящим рядом с ней мужчиной, который и был, очевидно, воспитателем и охранником в одном лице, почему-то смутилась и, закрыв глаза, сделала вид, что спит. Однако, ясное дело, заснуть ей не давало волнение. За те пару часов, пока Лиза собирала в дорогу двух этих девиц, она вполне осознала весь груз лежащей на ней ответственности. В эту поездку родители отправили не просто подростков, а весьма трудных подростков. Отправили, надеясь на то, что их перевоспитают, сделают их, как бы точнее выразиться, более удобными в обращении. Лизу уже саму начинало разбирать любопытство, правда ли то, что подростков в лагере перевоспитывают до неузнаваемости. Да, похоже, дома этим подросткам, быт которых налажен на все сто процентов, не хватает простого человеческого внимания, а в лагере они будут заниматься полезными и интересными делами, самостоятельно преодолевать трудности, времени на капризы и дурь не останется. Они привыкнут жить по-другому и, возвратившись домой, тоже постараются быть людьми. Это похоже на правду. Но, будучи материалисткой, Лиза понимала, что за две недели человека ни в каком лагере перевоспитать до неузнаваемости невозможно. Значит, как предупреждали их на курсах сотрудники ФСБ, скорее всего, к детям применяют какие-то психотропные средства…