перегрузите себя спортом – не сорвите сердце, Вы ведь всё-таки непривычны к таким физическим нагрузкам. А в общем – делайте как приятнее, очень Вам это советую. Шлю Вам самый сердечный привет, крепко жму Вашу милую лапу, мой хороший, моя далекая, далекая звёздочка.

Ваш “Недочеловек”.

P.S. Посылаю Вам Шекспира – почитайте, хорошо!»

Приложение:

«Это вам – если захочется хороших стихов William Shakespeare[48] в переводе Маршака[49] – это изысканное блюдо, своего рода литературные трюфели. Я почему-то вспоминала “Сида”, ту же силу чувств, выраженную через глубокую, красноречивую мысль (таким, представляется мне, должен быть стих Корнеля, хотя я его не читала, а Comedie Fransaise[50] донесла это до меня, убедила меня в этом настроением, пафосом, атмосферой спектакля). Это – та же эпоха – Ренессанс – те же высокие страсти. И удивительно, как это всё близко и понятно нам сейчас. Верно, Витюша, мы слишком много напирали на общественную изменчивость искусства и мало ценили непреходящее, вечное, общечеловеческое. Вот, почитайте, как звучат стихи, написанные более 300 лет назад. Читайте по порядку: а), б), в) и так далее.

а) Сонет 113

Со дня разлуки – глаз в душе моей,

А тот, которым путь я нахожу,

Не различает видимых вещей,

Хоть я на всё по-прежнему гляжу.

Ни сердцу, ни сознанью беглый взгляд

Не может дать о виденном отчёт.

Траве, цветам и лицам он не рад,

И в нём ничто подолгу не живёт.

Прекрасный и уродливый предмет

В твоё подобье обращает взор:

Голубку и ворону, тьму и свет,

Лазурь морскую и вершины гор.

Тобою полон и тебя лишён

Мой верный взор неверный видит сон.

б) Сонет 52

Как богачу, доступно мне в любое

Мгновение сокровище моё.

Но знаю я, что хрупко остриё

Минут счастливых, данных мне судьбою.

Как праздники, столь редкие в году,

Несут собой тем большее веселье.

И редко расположены в ряду

Других камней алмазы ожерелья.

Пускай скрывает время, как ларец,

Тебя, мой друг, венец мой драгоценный,

Но счастлив я, когда алмаз мой пленный

Оно освобождает наконец.

Ты даришь мне и торжество свиданья,

И трепетную радость ожиданья.

в) Сонет 115

О, как я лгал, когда-то, говоря:

“Любовь моя не может быть сильнее”.

Не знал я, полным пламенем горя,

Что я любить ещё сильней умею.

Случайностей предвидя миллион,

Вторгающихся в каждое мгновенье,

Ломающих незыблемый закон,

Колеблющих и клятвы и стремленья,

Не веря переменчивой судьбе,

А только часу, что ещё не прожит,

Я говорил: “Любовь моя к тебе

так велика, что больше быть не может”.

Любовь – дитя. Я был пред ней не прав,

Ребенка взрослой женщиной назвав!

г) Сонет 66

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что просит подаянья,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеяньи,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывёт,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг.

Но жаль тебя оставить, милый друг!

д) Сонет 75

Ты утоляешь мой голодный взор,

Как землю освежительная влага.

С тобой веду я бесконечный спор,

Как со своей сокровищницей скряга.

То счастлив он, то мечется во сне,

Боясь шагов, звучащих за стеною,

То хочет быть с ларцом наедине,

То рад блеснуть сверкающей казною.

Так я, вкусив блаженства на пиру,

Терзаюсь жаждой в ожиданье взгляда.

Живу я тем, что у тебя беру,

Моя надежда, мука и отрада.

В томительном чередованье дней

То я богаче всех, то всех бедней.

е) Сонет 90

Уж если ты разлюбишь – так теперь,

Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.

Будь самой горькой из моих потерь,

Но только не последней каплей горя!

И если скорбь дано мне превозмочь,

Не наноси удара из засады.

Пусть бурная не разрешится ночь

Дождливым утром – утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,

Когда от мелких бед я ослабею.

Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,

что это горе всех невзгод больнее.

Что нет невзгод, а есть одна беда, —

Твоей любви лишиться навсегда!»

«18 ноября [1954 года]

Милый Витя, я заходила сегодня повидать Александру Ивановну, ненадолго, но как-то так получилось, что мы вдруг разговорились и неожиданно дошли до самого главного, и как оказалось, “непонятного” пункта. Я вижу, что моё понимание некоторых вещей было для неё новостью; я и сама для себя ни разу так ясно не представляла – чего же я хочу и в чём мы с Вами никак не можем друг друга понять.

Мне не хочется, милый Витюша, чтобы мама адвокатствовала перед Вами за меня. Я Вам сама скажу. Очевидно, я виновата в том, что не смогла Вам раньше этого объяснить и в том, что Вы меня часто не так понимали. Мне очень горько сейчас, потому что Вы опять отвернулись от меня. То время – месяца полтора до праздника – когда мы с Вами виделись по субботам, когда Вы приходили ко мне как к своему другу, когда Вы отдыхали около меня – было чудесным, счастливым и мне было очень хорошо и радостно. Говорю – было, так как всё это исчезло; Вы меня безжалостно лишили всего сразу.

Это неправда, Витя, что дружба меня не удовлетворяет, что она мне не нужна. Это Ваша глубочайшая ошибка. Я только и живу