Элейн не могла этого отрицать, ибо никогда серьезно не болела. Даже корь перенесла легко.

– Нет, это нечто другое, – сказал он. – Путешествие. Очень важное для вас событие, после него ваша жизнь переменилась. Вряд ли вы бы прожили долго, не будь того давнего путешествия. – Рейвен нахмурился, глядя на лежавшие перед ним карты. – С юга на север. Это было зимой? Шел снег? Какое-то укрепление... замок... женщина с ребенком.

Элейн во все глаза смотрела на него. Он не мог знать о ее бегстве из Монтеверде в Англию. Леди Беатрис тоже не могла ему рассказать. У Элейн остались только смутные воспоминания. Но пока он говорил, перед ней возникла ясная картина приезда в Сейвернейк: метель, Кара в теплой одежде, ее крепкие объятия. Палец Рейвена переместился на фигуру Мельпомены с флейтой, и он снова улыбнулся, будто вспомнив что-то.

– Лошадь едва не замело метелью. Вы слепили маленький снежок и бросили его.

Элейн замерла. Она снова увидела идущую против ледяного ветра лошадь, пустую заснеженную дорогу, которая вела в Сейвернейк.

– Как вы это узнали? – прошептала она.

– Прочел кое-что по картам. Но взгляните сюда. Последняя карта. Она представляет ваше будущее. Можете перевернуть ее.

Элейн нерешительно взяла ее, держа так, чтобы только ей была видна лицевая сторона. Рисунок, как и все остальные, был совершенен, но здесь художник выбрал для пейзажа более темные цвета: на фоне полуночного звездного неба светилась крылатая фигура ангела в черных и серебряных одеждах. У Элейн чуть не остановилось сердце.

Это был ее черный ангел-хранитель, прекрасный, могущественный, таинственный, в безупречном исполнении художника. Оторвав взгляд от рисунка, она увидела перед собой то же самое лицо – лицо безымянного пирата. Она вскочила, бросив карту, и выбежала из круга правды.

– Это фокус! Просто карточный фокус! – Она стояла, задыхаясь от гнева. – Он – не вы! Этого не может быть!

Рейвен изучающе смотрел на нее, слегка наклонив голову, словно тоже сомневался.

– Вы меня помните, леди Елена?

– Нет. Разве мы встречались? – Она беспомощно покачала головой. – Не понимаю! Это же не... я имею в виду... этого не может быть! Откуда мне вас помнить?

Рейвен улыбнулся:

– Вы говорите – всего лишь карта. Тогда почему же она вас так беспокоит?

– Вы сами знаете, что это не просто карта. Это вы! А он не может быть вами. Не понимаю, как вы сумели узнать, но он – не вы.

– Леди Елена, вы совершенно сбили меня с толку. На карте изображен я, но я – не он. Кто такой «он»?

– Я уверена, что это просто карточный фокус, который вы показываете своим жертвам. Губы у него чуть дрогнули:

– Тут, признаюсь, вы правы. Я обожаю игры. Я вообще люблю исследовать человеческое поведение. А ваша реакция была особенно интересной. Скажите, кто такой «он», который не может быть мной?

– Никто, – вполне правдиво ответила Элейн. – Он напоминает мне... статую, на которую я всегда смотрела во время молитвы.

– Святого?

– Ангела.

– Теперь понятно. Мне говорили о моем сходстве с ангелом.

Элейн моргнула. Он не был похож ни на какого ангела, за исключением ее собственного.

– Полагаю, все дело в ангельском выражении моего лица, – сказал Рейвен и одарил ее такой улыбкой, что Элейн. передернуло.

– Вы меня пугаете.

– Очень хорошо. Но вы... – Он снова разложил карты. – Вы меня знаете.

– Нет. – Элейн решительно покачала головой. – Я вас не знаю.

– Я не хочу наносить ущерб вашей прекрасной репутации, Елена. Отнюдь. К счастью, вы больше похожи на Меланту, чем на вашу сестру. – Элейн окаменела. – Род Монтеверде. Неужели они думают, что я забуду эти фиалковые глаза? У вашей единокровной сестры они просто карие, а у ваших дьявольский цвет Монтеверде, смесь голубого с пурпурным. Не ожидал, что Меланта будет столь неосторожна. Но тем лучше для вас, поскольку образ скромной мадам Кары мне не так уж и дорог.

Если бы Рейвен просто упоминал имена, даже описывал внешность, Элейн могла усомниться в его правдивости. Но когда он назвал Кару скромной, она поняла, что он знает, о ком говорит.

– Вы знакомы с моей сестрой?

Он кивнул:

– Она презирала меня, и я ненавидел ее за это.

Господи, неужели ее малодушная сестра когда-то находилась в одной комнате с этим человеком? Неужели они были знакомы настолько, чтобы между ними вспыхнула ненависть?

– Или вы умеете притворяться, или ваше образование было в печальном небрежении, принцесса Елена Розафина ди Монтеверде. Я – Навона, ваш злейший враг.

– Нет, – прошептала Элейн. – Все уже в прошлом. Леди Меланта говорила мне!

– Правда? – Он засмеялся. – И как же она вас убедила в подобной нелепости?

– Она только сказала... когда-то были три рода – Монтеверде, Риата и Навона. Признаться, я не особенно вникала в историю семьи Навонов... ведь с ними покончено.

– Покончено? И все? Я уязвлен.

– Извините. Но честно говоря, она не упоминала о пирате.

– Пирате! Миледи, какого же вы низкого мнения обо мне. Хотя мы с вами почти незнакомы.

– Очень богатом пирате, – добавила Элейн, обводя дрожащей рукой комнату.

– Гран мерси. – Рейвен насмешливо поклонился и взял карту с ангелом. – Покончено. – Его красивое лицо превратилось в дьявольскую маску. – Разумеется.

– Может, она имела в виду, что мы больше не враги. Я не испытываю к вам ненависти.

Подняв брови, он посмотрел на нее так, будто она лгала и он сейчас убьет ее за это. Она пыталась выдержать его взгляд.

– Почему я должна вас ненавидеть? – искренне спросила она. – Я даже не знаю, кто вы такой.

Он чуть заметно усмехнулся:

– Вы слишком легко заставляете меня улыбаться. Боюсь, вам будет здесь трудно.

– А вы не любите улыбаться? – спросила Элейн.

– Просто делаю это нечасто. И возможно, я решу задержать вас у себя дольше, чем вы сочтете удобным. Не возражаете?

– Я вас не понимаю.

– Скоро поймете, миледи Елена. – Он решительно встал и склонился над нею. Он не касался ее, просто смотрел, словно лаская взглядом ее лицо. – Уверяю вас, что поймете.

Где-то очень далеко, почти вне пределов слышимости, прозвучали три сигнала трубы. Потом снова. И замерли в призрачной тишине. Он вдруг засмеялся:

– Франко Пьетро, да? Какая бы произошла трагедия! Идемте, Елена. Ваше будущее ждет.

Они поднялись в галерею с видом на море и накрытыми столами, расставленными в арках. Горели факелы, но их свет потускнел на фоне розовеющего неба. Когда Рейвен пригласил ее сесть за большой стол, мальчики-слуги тут же забегали, неся тарелки и приборы.