— Нет, по-моему, портретец вполне симпатично выглядит, — протянул Савелий Ильич. — Совсем даже не мачо, правда, Георгий Аркадьевич?

— Конечно, нет.

— Ладно, не мачо! Гаучо без пончо! — сдалась Женя. — Я уже обожаю его всем сердцем и жизни своей без него не мыслю, все довольны?

Воскобойников шагнул к двери и, уже взявшись за ручку, вспомнил:

— Собственно, я к вам шел, чтобы сказать, что Гуревич согласен, например, сегодня поговорить с Гордеевым. Только пусть перезвонит и уточнит время. Или вы перезвоните, Женя.

— Ну что, будем смотреть кино? — спросил Заставнюк, когда шеф испарился.

— Надо запастись кофе, — кивнула Женя, — иначе уснем.

Зрелище действительно оказалось сонное. Для полноты картины Воскобойников достал не смонтированный материал, а записи со всех четырех видеокамер, работавших в зале «Хилтона» во время каждой игры. То есть в среднем три часа каждая партия, да на четыре камеры, да на три партии, которые успел провести Болотников, — выходило, что смотреть придется 36 часов.

Но Женя решительно взялась за пульт и безжалостно промотала все куски, где Болотникова не было, где он был со спины или сильно издалека. В режиме такого ускоренного просмотра они справились с делом за пару часов. И вот что получилось в результате. По ходу первой партии Болотников был спокоен, почти не вставал, думал довольно быстро, а под конец даже снисходительно заулыбался и легко согласился на ничью. Во второй игре спокойствие его начало таять прямо на глазах, он немного дергался, вскакивал, ходы обдумывал только стоя, проиграл на 40-м ходу и спешно покинул зал. Третья партия: Болотников внешне невозмутим, лицо словно вытесано из камня, но он все время держится пальцами за виски и не отрывает взгляд от доски. Проигрыш на 29-м ходу ничего в его поведении как будто не меняет. Он спокойно встает, медленно уходит, по-прежнему прижимая пальцы к вискам. полное впечатление, что он не вполне соображает, где он и что с ним, — глаза широко распахнуты и совершенно пусты.

— По-моему, он был в каком-то трансе, — сказал Савелий Ильич.

— Похоже, — согласилась Женя. — Но пусть Гордеев и в самом деле покажет эту запись хорошему психиатру, а тот уже точно скажет: транс это или симуляция. или же у него просто голова болела.

14

За сутки с его предыдущего визита мало что изменилось. Брусникина и Заставнюк все так же сидели за своими столами. Заставнюк — с неизменной книгой, Брусникина — уставившись в экран компьютера. Только на этот раз в процессе игры она еще успевала нажимать левой рукой на кнопку Redial стоящего рядом телефона. А телефон, пропищав семь цифр-нот, срывался на короткие гудки. Брусникина не глядя давала отбой, и все повторялось сначала.

— А, Юрий Петрович! — первым оторвался от своего важного занятия Заставнюк. — А я, представляете, проштудировал вот, с позволения сказать, энциклопедию. — Он похлопал ладонью по книге в яркой глянцевой обложке. — Подарок генерального спонсора нашего злосчастного турнира. «Необыкновенные шахматы» из серии «Энциклопедия вундеркинда», не читали?

Гордеев отрицательно мотнул головой, раздумывая: снять куртку и присесть за предоставленный стол или прямо с порога, не раздеваясь, поинтересоваться успехами, которых, судя по всему, немного, и шагать себе восвояси?

— И не стоит, — кивнул старик. — Не впечатляет книженция, скороспелая слишком. Вот разве что несколько баек из жизни знаменитых шахматистов подобраны со вкусом. Одна совершенно замечательная. — он засмеялся еще до того, как начал рассказывать. — На шахматном турнире в Гааге 84-летний гроссмейстер Мизес выиграл партию у 86-летнего голландского шахматиста Ван-Форреста. У Мизеса спросили: «В чем заключается секрет вашего успеха»? «Молодость победила!» — ответил тот. Молодость, представляете?! — он заливисто расхохотался.

Брусникина улыбнулась уголком рта, не отрывая взгляд от экрана, а руку от телефона.

— Я заходил к Воскобойникову… — сказал Гордеев.

— Если вы по поводу Гуревича, — откликнулся отсмеявшийся Заставнюк, — то Женя вот битый час пытается ему дозвониться.

— Шеф заходил, — подтвердила Брусникина. — Гуревич не против поговорить, только нужно согласовать время. А по домашнему упорно занято, мобильный же вообще, видимо, отключен.

— Что, так целый час и звоните не переставая? — справился адвокат.

— С перерывом на чай и отправление естественных надобностей, — съязвила Брусникина и добавила уже без ехидства: — Пока я отчет по вчерашнему дню писала, хоть автоответчик работал, а теперь даже до него не достучаться.

Юрий Петрович не смог удержаться от ответной желчной реплики:

— Вы пишете отчеты? — Что-то раздражало его в этой ситуации. То есть понятно что — идиотизм его раздражал. Ну что проку от таких помощников? ладно еще старик Заставнюк — кладезь достоверных фактов и завиральных теорий, такой консультант действительно нужен. Но довесок-то к нему зачем?

— Отчеты у нас — обязательная практика, — ответил за Брусникину старик. — Шеф требует максимально подробных докладов о каждом дне, о каждом действии. Выводы можно опускать, он любит их делать сам…

— О каждом действии? — не поверил своим ушам Гордеев. То есть получается, что все их вчерашние разговоры, препирательства отражены на бумаге, сданы и подшиты?! Бред! Горячечный бред. Такого и во сне не приснится. — Но зачем?

— Во-первых, чтобы учиться на собственных ошибках, а во-вторых, такова практика.

— Понятно, — протянул Гордеев, хотя на самом деле ничего ему понятно не было. Кроме того, что нужно поменьше болтать всуе. — И Воскобойников действительно потом это все читает?

— А вы не смотрите, что раз в день забегает минут на пять — и все. Количество комиссий, комитетов, советов и федераций, в которых шеф перманентно заседает, не поддается исчислению, — ответила теперь Брусникина. — Плюс он еще читает лекции в институте физкультуры и руководит программой на спортивном канале. Он все успевает. Не волнуйтесь, мы под чутким руководством.

— Да я, собственно, и не волнуюсь…

Тут вдруг случилось чудо: вместо коротких гудков телефон выдал два длинных, и следом низкий хрипловатый голос произнес:

— Слушаю.

— Андрей Валентинович? — Брусникина обстоятельно представилась, не забыв помянуть Воскобойникова, свой вчерашний разговор с автоответчиком, обещание о встрече, выданное Гуревичем…

— Простите… — прервал он недовольно. — Чем именно я могу помочь?

— Когда мы могли бы встретиться?

Гордеев и Заставнюк подтянулись поближе к телефону, Гуревич говорил как-то невнятно, а громкая связь была не такой уж и громкой.

— Это обязательно?

Казалось, тренер расстроен и недоволен.

— Нам необходимо задать вам несколько вопросов о Богдане Болотникове. Это не телефонный разговор, так ведь, Андрей Валентинович?