— Верь мне, малышка. — Произносит шепотом, склонившись над моим ухом. Нажимает кнопку и словно переношусь на семь лет назад, в самый страшный день моей жизни. Когда брат падает замертво, вижу себя, а точнее тень нынешней Нины, выбегаю из дома, Матон держит ствол, но я видела, что пуля, убившая брата, была выпущена не им. Еще минуты и слышится взрыв, я снова прощаюсь с отцом, но уже мысленно.

— Кто это сделал?

— Военные, Нина. — Вздрагиваю, Матон стоит передо мной. Я так погрузилась в себя, что не услышала его шагов. Только я потянулась за пистолетом, как он положил свою горячую ладонь на мою руку.

— Мне жаль, я этого не хотел.

В моих глазах стоят слезы, ненависть, которую я носила в своем сердце столько лет не истребить за пять минут. Чувствую на своем плече руку Феликса, он слегка сжимает его, видимо хочет напомнить, что он рядом.

— Я не хотел их смерти. — Матон вновь повторяет свои слова, его глаза стали еще чернее, чем прежде. Он слегка наклонился ко мне, дает какой-то знак, вся его охрана удаляется. Эти парни до боли знакомы мне. Они были на яхте, в нашу первую ночь с Феликсом, которую я, к сожалению, не помню.

— Я слышала, ты теперь женат? — Он слегка кивает. — Это она, та девушка из прошлого? — Снова кивок. Поднимаю глаза на Феликса, он забирает ноутбук и притягивает меня в свои крепкие объятия. Утыкаюсь носом в его майку, запах любимого тела, вдыхаю его полной грудью. Хочу, чтобы это шоу прекратилось, едва эта мысль проскользнула в моей голове, как вдруг я чувствую, что Феликс утягивает меня за собой, слышу, как скрипнула дверь за спиной и его вздох у моего уха. Крепче прижимаюсь к его груди, ком в горле начинает раздуваться и давить на стенки, я, что есть силы, стискиваю зубы.

— Поплачь малышка, не стоит терпеть. — Всхлипываю, — Я рядом, я всегда буду рядом. — Чувствую, как щиплет глаза, правая щека стала влажной, и сил, сдерживать слезы, больше нет. Ком вырывается наружу, и я рыдаю в голос. Мне кажется, что в этой истерике уместились все слезы, не выплаканные за семь лет. Феликс, как и прежде, держит меня в своих объятиях, поглаживая спину, такой родной и такой мой. Еще вчера я не могла и представить, что у такой, как я, могут быть настолько искренние и трогательные отношения. Ведь кто мы друг для друга? Два человека, которые отлично повеселились в отпуске? Две недели сумасшедшего секса, тусовок и бесконечных рассветов, которые мы встречали нагими. Два месяца перезвонов и смс, со сладкими словами, надеждой и тоской. Два человека, совершенно чужих, но имеющих столько общего?

Не знаю, сколько длится моя истерика, не замечаю, как мы оказываемся в спальне, не понимаю, как я успеваю очутиться головой на плече Феликса. Сквозь полу прикрытые веки вижу, как задергиваются шторы, зажмуриваюсь и проваливаюсь в сон.

Эрика

Наконец-то эта гонка закончилась. Надеюсь, сердце Нины хоть немного успокоится. Хотя она никогда не показывала своей боли, сколько ее знаю. Любые трудности воспринимала, как стимул двигаться вперед, плевала на чужое мнение и слушала лишь свое сердце. И только воспоминания о смерти ее брата и отца, желание мести за них, могли нарушить заданный ею распорядок. Теперь все позади, и я так счастлива за нее, словно все эти годы это был мой груз, или как минимум его половина.

Сижу в столовой, я дико голодная, но отчего-то не могу проглотить и куска. Сквозь открытую дверь до меня доносятся голоса, один из них имеет особенное значение, и меня это больше пугает, чем доставляет радость. Я всегда была сама по себе. В раннем детстве я поняла, что могу рассчитывать лишь на себя, детдом особенно этому способствовал. Меня всегда раздражала эта шайка орущих детей, я представляла, что нахожусь за стеной, подкладывая кирпич за кирпичиком на толстый слой клея, они были тут но в тоже время не рядом. А когда в нашем захолустном месте открыли компьютерный класс, я поняла, что именно там скрывается мир, куда я могу сбежать ото всех. Достаточно нажать на кнопку, надеть наушники и устремить глаза на экран. Вот там начинается жизнь, где у тебя могут быть любящие родители, а не те сволочи, бросившие тебя новорожденную за мусорный бак, где есть свой угол и личные вещи, а не жалкие обноски, которые ты должен с кем-то делить, где ты чувствуешь любовь и одобрение, а не наблюдаешь кислое лицо няньки, тянущей день до вечера. Место, где тебе просто хорошо. В восемнадцать мне помогли собрать вещи и указали на ворота. К счастью в тот момент я уже знала, кем хочу быть, а точнее где. Виртуальная реальность стала мне домом, тогда как настоящая жизнь питала горечью несправедливости. Общежитие института, к моменту его окончания я могла себе позволить недвижимость в любом городе страны, а ФСБ ждало с распростертыми объятиями. К ним я и направилась, и возможно была бы там до сих пор, имея свой собственный кабинет и полную свободу действий, если бы однажды досье Нины не проскользнуло у моих глаз. Не знаю, что меня зацепило, она не первый киллер, который перешел дорогу ФСБ, и на кого у них была черная печать. Но отчего-то я все рассматривала и рассматривала ее фото и эти зеленые глаза. Начала поиск, хоть и не служебный, в том я прописала лишь, НЕ ОПАСНА, тогда как на деле я знала, что с этой девушкой не стоит связываться. Я отследила ее дважды, заметив, как чисто она работает, и предложила кандидатуру в управлении. Они давно искали женщину, после того как их мужики были дважды рассекречены. Нина оказалась не робкого десятка и сразу выдвинула требования, забраковав ежемесячные отчеты и личное присутствие на совещаниях. Тогда я поняла, что она действительно мне нравится, ведь все эти отчеты достали и меня. Мы остались в ведомстве ФСБ, но на своих правах, они отлично понимали, что незаменимые работники все-таки есть.

Нине двадцать девять, мне тридцать три. Мы семь лет вместе, неразлучно и везде. И после этого она смеет сомневаться в моей дружбе? Я еще припомню ей слова о паршивой суке! Я маленькая, но злопамятная, ценю верность и ненавижу предательство!

— Я побуду здесь пару дней, Энджел в курсе дел. А за Демида я головой ручаюсь, так что за Эмму будь спокоен.

— Отзвонись, как все решишь. — Удаляющиеся слова Матона. Потягиваю ванильный капучино, любезно поданный одним из сексапильных качков, которые работают на Феликса. Хотя все они Осу и в подметки не годятся.

— Чем займемся? — Плюхается на кресло. Этот человек вообще способен сопереживать? Все мои мысли сейчас о Нине, а он так спокойно спрашивает «Чем займемся?». Я теряюсь, не знаю, что ответить. — Ты поела?

— Еще нет. — Какого хрена я пищу как тридцатилетняя целочка?! Он накидывает мне в тарелку сэндвич, вареное яйцо, овощной салат и свежевыпеченные булочки. Интересно, тесто замешивали все те же татуированные качки?

— Ешь, а то трахать страшно, худая как тросточка. — Кидаю в него сэндвич, из которого по пути вылетает кусок курицы и лист салата. Он смеется, пытается все это поймать. — Сходим куда-нибудь?

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Если слово свидание уместно после того как я дважды трахнул тебя прямо на водительском сиденье своей машины, то да. — Я в легком замешательстве, чувствую, как горят щеки. К слову я впервые ощущаю это на себе! Он не мог не заметить моего смущения, вижу ехидную улыбку на наглом лице.