– Мы знаем, что это работа азербайджанцев!

– Вы нас не остановите! – Толпа не собиралась отступать.

– Да что ж у вас за привычка такая – во всем обвинять соседей? – не выдержал и Онищенко. – Я смотрю, и в Армении, и в Азербайджане что ни случись – во всем виноваты «они»: те, кто находится по другую сторону границы, полосы или линии фронта.

– Вы поймите, – пытался втолковать переполненным ненавистью людям Огольцов, – даже если вы прорветесь, что это вам даст? На горе других людей своего счастья не построишь. Там, в поселке, живут мирные люди, многие, кстати, беженцы из Агдама. Все, что они хотят, – это жить по-человечески. Я разговаривал с ними и знаю. – Он тяжело вздохнул и провел по вспотевшему лбу ладонью. – Вам что – одной войны мало? Мало тысяч погибших людей, разрушенных городов, сожженных деревень? Мало того, что такие вот дети, как этот пацан, гибнут, так вы хотите начать снова?

– Морали читает, – ухмыльнулся Каширин, – нашел кому…

У старшины имелось свое представление о наведении порядка, в том числе и здесь, в Карабахе. С гораздо большим удовольствием он принял бы самые крутые меры против тех, кто возмущает народ.

«И все было бы спокойно, – думал он, – а так цацкаются с ними, а толку никакого».

– Все правильно, – возразил Онищенко, – а что, по-твоему, надо делать? Бойню устроить?

Каширин вздохнул. Эти умники типа Онищенко ни хрена не соображают в военном деле, а туда же – лезут со своими рассуждениями…

– Чего его слушаете? – раздался истеричный, взвинченный голос с армянской стороны. – Вперед!

Люди двинулись на десантников.

– Стоять! – вслед за окриком капитана, к которому толпа не прислушалась и начала движение, раздались короткие автоматные очереди.

Стреляли в воздух. Толпа остановилась.

– Предупреждаю: вы никуда не пройдете, – хрипловатым голосом сказал капитан. – Мы – профессиональные военные. У нас задача – сохранить мир. И мы это выполним. Выбирайте сами.

Повисла пауза, в ходе которой обе стороны напряженно вглядывались друг в друга. Положение и вправду было весьма щекотливым. И с той и с другой стороны – вооруженные люди, готовые применить оружие. А последствия этого запросто могли бы аукнуться в мировом масштабе. Здесь уже и многие горячие головы начинали остывать и поглядывать на своих товарищей. Может, им правда лучше разойтись?

– Мы разберемся, что к чему, даю вам слово офицера, – произнес Огольцов, видя, что в стане «противника» началось колебание. – Расходитесь по домам.

Следующие несколько минут привели к очередному перелому настроения. Этому способствовал и неизвестно откуда появившийся учитель Нарзакян, принявшийся убеждать своих соплеменников, коря их и взывая к совести:

– Люди, я же вам говорил! Проблема будет решаться, но только мирными средствами…

– Ну, слава богу, вроде процесс пошел, – облегченно вздохнул Онищенко, – а то ведь я уже настраивался на то, что мы тут все поляжем… за правое дело.

– Не все так плохо, – в тон ему ответил сержант, – главное, побольше терпения проявить.

– Как говорится, здравый разум возобладал, – заключил капитан. – Вот оно, бойцы, первое ваше крещение в качестве миротворцев.

Однако, как вскоре выяснилось, не все было так уж гладко. Из постепенно расходившейся толпы протиснулся учитель.

– Тут такое дело… – вздохнул он, блестя черными глазами. – Несколько наших все же пошли дальше.

– Куда это – дальше? – нахмурился старшина.

– Куда и собирались. Есть тут еще одна дорожка, правее, – сообщил Нарзакян, – она делает крюк. Если пойти по ней, то как раз выйдешь к полосе размежевания. Пока мы их тут убеждали да спорили, туда человек пять ушло, но все вооружены, так что боюсь, как бы они не наломали дров.

– Так! Великолепно! – саркастически произнес Огольцов. – Новое дело. Люди разбегаются как тараканы – в разные стороны.

– Вот я и говорю, – кивнул Месроп, – среди них и Гурген – брат заведующей того детдома, откуда исчез подросток. Может, искать его ушли, а может, и мстить. Вот Параджанян-то как раз и был за последний вариант.

– Понятно, – заключил капитан, – медлить не будем. Дорогу покажете?

– Конечно, – кивнул учитель, – идемте. Сами вы здесь все равно не выберетесь. Только надо спешить.

– Значит, так, – Огольцов наморщил лоб, – мы остаемся здесь на месте, контролировать ситуацию, а старшина с Локисом и Онищенко – давайте вперед.

– Смеркаться начинает… – кашлянул Каширин. – Еще немного, и вообще смысла не будет искать.

– Тем более надо спешить, – закончил разговор Огольцов.

* * *

Трое десантников, ведомые местным уроженцем, двинулись догонять ушедших «поборников справедливости». Месроп, несмотря на свою мирную профессию, шел уверенно, как видно прекрасно ориентируясь.

– Я ведь их еще в Агдаме уговаривал разойтись, – сообщил он россиянам. – Если бы не тот же Параджанян и особенно Хачатрян, то, думаю, они бы никуда и не двинулись. А так – подбили людей. Конечно, эта история с Робертом всех взволновала. Люди у нас и так живут как на вулкане, а тут новый обстрел, исчезновение подростка…

Выйдя на более-менее ровный участок дороги, группа быстрым шагом продвигалась дальше. Здесь идти было проще и быстрее. Все думали о том, что теперь крайне важно нагнать армян до наступления темноты, поскольку ночью найти их будет очень проблематично.

– Да, я смотрю, у вас народ тут горячий, – заметил Онищенко, – долго не церемонятся.

– Ну а что же вы хотите? – развел руками учитель. – Война меняет людей очень сильно. Это раньше здесь жили невероятно добрые и доверчивые люди. А после того, что случилось, после той страшной резни, многое изменилось. Но армяне – народ очень дружелюбный. А уж тем более к вам, русским. У нас ведь столетиями образ русского человека сродни брату. Ведь если вспомнить, сколько раз вы выручали нас из беды… Так что армяне к вам всегда относились, да и будут относиться хорошо.

На лице у Каширина было написано, что он думает о местном населении совсем иначе. Но старшина пока оставлял слова Нарзакяна без комментариев.

– А вообще обидно, – сокрушался учитель, – ведь наш Арцах – место, куда должны толпами стекаться туристы. Пейзажи у нас просто фантастические, сами видите. А памятники какие!..

После получаса пути дорога резко повернула направо, и под большим раскидистым деревом десантники увидели группу людей.

– Похоже, они, – сказал Каширин, – кому тут еще рассиживаться? Да и вон стволы у них, как я вижу, имеются. Они самые.

– Поговоришь с ними? – спросил Локис. – Ты же любого приведешь к общему знаменателю.

– Нет уж, давай ты, – решил старшина, – у тебя в этом плане язык лучше подвешен.