перчаток я замерзну, еще месяц точно будут стоять холода. А на новые у меня денег нет…

Тут я почувствовала настоящее отчаяние.

Ну что я за человек? Все забываю, все теряю, все у меня валится из рук! Немудрено, что меня никто и в грош не ставит, об меня все подряд вытирают ноги, начиная с собственного мужа и заканчивая мелкими телевизионными начальниками. Честно говоря, я ничего другого и не заслуживаю!

На меня накатила такая темная тоска, что впору разрыдаться… но как раз плакать-то я и не умею.

Руки совсем замерзли, и я поплелась домой… то есть в эту жуткую берлогу, которая стала моим единственным пристанищем. Там, по крайней мере, можно протопить печку и согреться. А может, сегодня не будут отключать отопление?

Я вошла в подъезд, разминулась со смуглым гастарбайтером, который скользнул по мне взглядом, как по неодушевленному предмету, поднялась на второй этаж и вставила ключ в замок.

Ключ долго не поворачивался, как будто он вообще не подходил к замку. Я уже решила, что в довершение всех моих несчастий перепутала ключи и теперь не смогу попасть домой, но тут замок наконец щелкнул и дверь открылась.

В коридоре было почти темно, но из-под моей двери выбивалась узкая полоска света.

Что за дела? Я что, уходя, забыла закрыть дверь? Или мой странный сосед Федя Чемоданов залез ко мне в комнату? Что ему там делать? Красть у меня совершенно нечего, к тому же Федя при желании мог сделать это гораздо раньше.

В два шага я прошла по коридору, толкнула дверь, вошла в свою комнату.

Комната была залита странным призрачным бледно-голубым светом, и в этом свете я увидела возле печки какую-то нелепую фантастическую фигуру – в черном облегающем комбинезоне, с пятном бледно-голубого света вместо лица…

И тут в моей голове словно взорвалась бомба, и на меня обрушилась темнота.

Я пришла в себя от пронизывающего холода. И еще от странной тянущей боли в руках и ногах. Я попыталась пошевелить ими – и не смогла. Дернулась посильнее и почувствовала резкую боль в запястьях и щиколотках.

Только после этого я смогла приоткрыть глаза и с удивлением поняла, что сижу посреди своей комнаты на стуле, со связанными руками и ногами. Руки были стянуты за спиной, ноги привязаны к ножкам стула.

В комнате, как и прежде, царила странная голубоватая полутьма, в которой перемещались две черные фигуры. Одна из этих фигур направилась ко мне, и я инстинктивно закрыла глаза.

– Кажется, она приходит в себя, – проговорил женский голос, показавшийся мне смутно знакомым. – Нужно поторопиться… Ну, что там у тебя?

– Сейчас… – отозвался мужской голос. – Кажется, пошло…

Раздался треск.

Я открыла глаза. К счастью, женщина отошла от меня, присоединившись к своему напарнику. Они стояли возле печки, тайник был открыт, и мужчина держал в руках старинную жестяную коробку из-под леденцов.

Теперь я смогла разглядеть их.

Их было двое – как я уже поняла, мужчина и женщина. Они были одеты в одинаковые черные комбинезоны, а на голове у обоих были закреплены фонарики. Именно эти фонарики наполняли комнату мертвенным голубоватым светом. А оттого, что фонарики ярко светили прямо над лицами незнакомцев, разглядеть эти лица было невозможно, они превращались просто в тускло светящиеся овальные пятна, словно передо мной были не люди, а фантастические безликие существа, порождения ночного кошмара.

– Она пустая, – проговорил мужчина разочарованно.

– Не может быть, – процедила женщина, – где же оно?

Она вырвала жестянку из рук напарника, открыла ее и выругалась.

– Нас кто-то опередил, – произнес мужчина.

– Не может быть! – повторила женщина, тряся жестянку, как будто надеясь там что-то найти. – Не может быть! Учитель никогда не ошибается, а он сказал, что оно…

Вдруг она замолчала и повернулась ко мне. Я закрыла глаза, как будто это могло меня защитить.

– Может быть, это она… – начала женщина, но сама себе возразила: – Да нет, ерунда… она круглая дура…

Вот ведь как странно устроен человек! Я сама последние дни постоянно называю себя дурой, да еще и похуже, но когда меня обозвала какая-то посторонняя баба, я почувствовала обиду и злость. И даже хотела выпалить: «Сама дура!» – но, к счастью, вовремя прикусила язык, сообразив, что ни к чему хорошему это не приведет.

А эта зараза продолжала говорить, точнее, размышлять вслух:

– Когда она придет в себя, надо ее как следует допросить. Может, она все же что-то знает.

– Да откуда… – отозвался мужчина.

Он еще что-то хотел сказать, но не успел.

На пороге комнаты возникла еще одна фигура. У нее тоже не было лица, вместо него была маска с прорезями для глаз. Эта новая фигура перемещалась мягкими неуловимыми движениями. Низко пригнувшись, она метнулась к первым двум. Женщина, которая стояла ближе, вскинула руку, в которой был темный продолговатый предмет. Раздался негромкий хлопок, что-то вспыхнуло – но стремительная фигура пригнулась, схватила женщину за руку, резко дернула…

В это мгновение напарник женщины схватил подвернувшийся под руку стул, попытался ударить им незнакомца, но тот опередил его, стул отлетел… и попал мне в голову.

От этого удара я снова потеряла сознание.

И снова пришла в себя от холода.

На этот раз в комнате было светло, и я лежала на своем диванчике. Возле меня суетился Федя Чемоданов. В руке у него был тазик с водой, он окунул в него тряпку, отжал ее и положил мне на лоб. Холодная вода потекла по лицу, затекла за воротник…

– Холодно же! – пробормотала я и попыталась подняться. У меня ничего не получилось.

– Лежи-лежи! – прикрикнул на меня Федя. – Может, у тебя это… землетрясение мозга.

– Сотрясение, – машинально поправила я.

– О, соображаешь! – обрадовался он. – Может, и ничего… вот сколько тут пальцев?

Он выставил передо мной три пальца, и я с удивлением заметила, что руки у него чистые и ногти аккуратно подстрижены. Что, в общем, нехарактерно для полубомжа вроде Феди.

– Десять, – проворчала я недовольно и все же села. – Что здесь произошло?

– Вообще-то, это я у тебя хотел спросить, – пробормотал Федор. – Прихожу домой – а у тебя дверь открыта, и ты лежишь на полу посреди комнаты… и тут такой разгром…

Я огляделась.

В комнате и правда был настоящий разгром – мебель опрокинута, один стул сломан, тот бок печки, где был тайник, раскурочен, и проем тайника зияет, как беззубый рот.

– Говорил я тебе – не пускай никого в квартиру! – наставительно произнес Федя. – Ну, сколько можно повторять!

– Я и не пускала, – мрачно возразила я. – Когда я пришла, они уже были в комнате…

– Они? – переспросил Федя недоверчиво. –