– Что ж, тогда не буду разубеждать вас. Жираф большой, ему видней…

– Я не жираф, – оскорбился Грудник. – Но мне действительно видней…

Боюсь, мне придется применить санкции в отношении ваших сотрудников. Прокурор перешел на угрожающий тон.

– Вот даже как, – с той же угрозой посмотрел на него Круча. – И что же вы намерены сделать?

– Я… Я должен наказать майора Кулика и капитана Савельева…

– За что?

– За нанесение телесных повреждений гражданину Двупалому…

– Вашего… гм… гражданина избили уличные хулиганы, – усмехнулся Степан. – Если вы в этом сомневаетесь, я найду вам свидетелей, которые видели, как это произошло…

– Свидетелей? – опешил Грудник. – Найдете?

– Вы в этом сомневаетесь?

Прокурор занервничал, забарабанил пальцами по столу. Понимает, что не с каким-то опером-первогодком в грозного дядю играет. Подполковник Круча не просто мент. Он волк. Зубастый волк. Не зря же его называют Волчарой. Матерые уголовники его так величают. И без всякого оттенка пренебрежения. Не так-то легко его обидеть. И тем более наказать. Как бы зубы об него не сломать…

– Значит, вы можете доказать, что майор Кулик и капитан Савельев не избивали гражданина Двупалого? – Прокурор пребывал в явной растерянности.

Но так же было видно, что своих позиций сдавать он не хочет. Только он не дурак. Понимает, если не отступит – почва может уйти из-под ног.

– Могу, – хищно усмехнулся Круча.

– Но я все равно не могу оставить это без последствий…

– Это ваши проблемы…

Прокурор нервничал. Разговор складывался не в его пользу. Хотя, казалось бы, все козыри в его руках. Он не знал, как ему быть с этим «железным» подполковником. Уж слишком крутым оказался этот мент…

Грудник даже облегченно вздохнул, когда в кабинет влетел его зам.

– Василий Афанасьевич, у нас чепэ, – с порога объявил он.

Самое большое чепэ для Грудника – это подполковник Круча. Поэтому прокурор был рад переключиться с большей «чрезвычайки» на меньшую.

– Что там у тебя?

– Строителей обокрали…

– Чего? Каких строителей?

– Которые наш вестибюль отделывали…

– И что?

– Они вещи свои в раздевалке оставили. Вернулись, вещи есть, а денег и ценностей нет.

– В какой раздевалке оставили?

– Да в нашей раздевалке!…

– И где деньги, ценности? – Прокурор был в шоке.

– Как где? Украли!…

– Кто?

Степан не сдержался и усмехнулся. Слишком уж комичной показалась ему эта ситуация.

– Воры!

– Откуда они взялись?

– Да я откуда знаю?…

– Воры в прокуратуре, – не сдержался от очередной улыбки Степан. – Оригинально…

Грудник бросил на него испепеляющий взгляд. Только тут же сник. Рукой провел по лбу.

– Ничего не боятся крадуны, – продолжал усмехаться Круча. – В прокуратуру залезли… Хотя чего им бояться, прокурор-то добренький. Если их и поймают, они скажут, что ничего не брали. А прокурор им поверит. Даже извинится, по головке погладит…

В ответ Грудник ничего не сказал. Поднялся со своего места.

– Извините, что задерживаю. – Степан тоже встал с кресла. – Не буду вам мешать…

Он первым вышел из кабинета. Прокурор за ним. Сейчас осмотрит место происшествия, соберет всех своих подчиненных, наметит план поиска преступников.

Только даже если он и найдет воров, вряд ли сможет поднять престиж своей конторы на должный уровень.

Нила проснулась рано. Посмотрела на спящего Олега, счастливо улыбнулась. Она не одна в постели, с ней любимый мужчина. Да, любимый. Она ведь любит. его. Очень любит. И он к ней неравнодушен. По крайней мере, у нее был повод так думать…

Они любили друг друга всю ночь. Нила старалась.

Как могла ублажала его. И заслужила награду. Он назвал ее лучшей женщиной, с какой ему когда-либо приходилось спать. Нет, ее вовсе не обидело то, что до нее у него были другие. Ведь не обвинял же он ее в том, что у нее были мужчины. И все же она спросила: «А много у тебя было других?» – «Не очень», – ответил он. И тут же сыпанул соль на рану: «Но все они были очень красивыми…»

А Нила некрасивая. Совсем некрасивая. Душу скрутила боль.

«Только я не люблю красивых, – очень серьезно сказал он. Так серьезно, что она поверила. – Красивые девчонки думают лишь о себе. На своей красоте помешаны. Красота есть, а души нет. Бездушные они. И пустые. Нет с ними счастья… Я давно понял, что мне нужна такая, как ты…»

«Какая? Некрасивая?» – нашла она в себе смелость признать свой недостаток.

«Почему некрасивая? – будто удивился он. – Ты человек большой внутренней красоты… Ты не эгоистка, как некоторые. Ты понимаешь меня, как никто другой…»

Он долго пел ей дифирамбы. Возносил ее до небес. А какие прекрасные слова он ей говорил… Ей даже показалось, что она ослышалась, когда он сказал:

«Сделай мне минет…»

Это резануло слух. Но в принципе она не возражала. Ради него она готова на все. Поэтому она исполнила его просьбу с таким рвением, чтобы он ни в коем случае не взял свои слова назад…

Она и сейчас не прочь была сделать ему приятное. Чтобы он знал, что ему никто не нужен, кроме нее. Что никто не сможет подарить ему столько счастья и радости, сколько она…

Нила колдовала над Олегом. Он делал вид, будто спит. Но в конце концов не выдержал, перевернул ее на спину, подмял под себя. Теперь была ее очередь получать удовольствие… Он тоже не был эгоистом, как некоторые.

Потом они лежали довольные, опустошенные.

– Знаешь, это даже хорошо, что утро начинается с секса, – сказал он.

– Хочешь, так будет всегда.

– Хочу, – кивнул он.

– Ты не уйдешь от меня? – с надеждой спросила она.

– А ты меня гонишь? – с легкой усмешкой спросил он.

– Нет, что ты?

– Тогда не уйду… Если, конечно, не буду тебе в тягость…

– Ну что ты такое говоришь?

– А как твои родители, не погонят меня поганой метлой?

– Что ты? Они у меня хорошие, добрые. Как ты… Ты ведь тоже хороший и добрый, да?

– Ха! Конечно же, да… Между прочим, я хочу есть…

– Вот я дура! – всполошилась Нила. – Про завтрак совсем забыла…

Она вспорхнула с постели. Набросила на себя халат, сунула ноги в тапки и бегом на кухню.