Валерий Павлович Абросимов был заместителем начальника отдела внутренней экономической разведки при ГРУ, который курировал развитие бизнеса в северо-западном регионе России. Есть основания предполагать, что он входил в состав первой андроповской группы, успешно прошёл полный курс и сейчас занимал одну из ключевых позиций в формировании российской бизнес-элиты. Со всех сторон региона к нему поступали агентурные сведения о готовящихся и состоявшихся крупных сделках. Он знал, куда отправляется только что проплаченное сырьё или товар. Кому и сколько «откатили», сколько на самом деле было отправлено товара. Какая сумма осела в карманах руководителей таможенной службы, какая не вернулась в Россию, а вместо этого «упала» на оффшорные счета где-нибудь в Панаме или на Кайманах. Он многое знал – этот Валерий Павлович. Подполковник Абросимов! Перед ним не стояла задача поймать кого-нибудь за руку за «мелкие шалости», которые позволяли себе практически все русские бизнесмены. Откаты, уход от налогов, вывоз капитала и его отмывание – всё это были повседневные издержки! Когда-нибудь он и этим займётся тоже. В сегодняшнюю же задачу Валерия Павловича входило изучать, анализировать и выбирать. Ему надо было изучать стиль работы наиболее успешных молодых предпринимателей. Ему надо было разобраться в применяемых ими приёмах и методике ведения бизнеса, оценить смелость и решительность, которую они проявляли там, где это было необходимо. А потом выбирать из них лучших и наиболее перспективных. Сюда не должны были попасть быковатые «новые русские» с обширным криминальным прошлым или те, кто сделал свой стартовый капитал на бюджетных деньгах или используя служебное положение. Собственное или родственников. Малообразованные везунчики от бизнеса – таких, кстати, было много – тоже не укладывались в схемы, разработанные Валерием Павловичем. Ему нужны были своего рода гении. Образованные, упёртые, смелые и решительные! Именно из таких людей должна будет состоять в недалёком будущем российская бизнес-элита. Лев Наумович Бейлин как никто другой подходил под эти требования.

До Новогоднего бала оставались считанные дни. Чтобы не вызвать бурной реакции у друзей, Лёва никому не сказал, что будет на балу в костюме Буратино. Для Анжелы он придумал, что она будет Мальвиной и заказал для них обоих костюмы в ателье, где работал его родной дядя. За что-то обиженный на племянника дядя Давид Иосифович костюмы сшил ужасно. Лёва так и понял, что он сделал это специально. До бала оставалось не более суток, и что делать? Лёва улыбнулся, вспомнив старый еврейский анекдот: «Абрам спрашивает Изю, своего друга и хорошего портного: Послушай Изя, что бы ты делал, если бы стал королём?». Изя отвечает: «Я бы снизил налоги, отменил войны и… ещё бы немножечко шил…». Мысленно обругав своего дядю за испорченные костюмы, Лёва позвал Анжелу и спросил, куда она засунула его старого «Зингера» – швейную машинку, с которой он никак не мог расстаться.

«Она мне дорога, как память о талантливом портном по имени Лёва Бейлин, – говорил Лёва Бейлин. – Когда я умру, не кладите со мной в гроб золота и серебра. Положите со мной мою швейную машинку!». За оставшиеся два часа до отхода ко сну Лёва соорудил два прекрасных костюма. Костюм Мальвины изумительно подошёл Анжеле. Вот что значит рука большого мастера! Она не понимала, почему Лёва решил изобразить из себя деревянную куклу, из-за чего теперь ей придётся быть Мальвиной. Она капризничала и говорила, что хочет быть Снежной королевой и только!.. Но, примерив творение своего мужа, своё мнение изменила. «На сколько же хорошо ты меня уже изучил. Декольте до пупка, ягодицы торчат из выреза сзади на четверть оголённые – класс! Молодец, Лёвушка. Пока ты будешь вертеть своим деревянным носом, я подцеплю парочку толстеньких депутатиков. Ты мне мало денег стал давать, мой любимый. Придётся попросить немножечко у толстопузиков».

Лёва, очень довольный своей работой, читал мысли своей супруги, как свои собственные: «Посмотрите на неё, мыслями она уже там, она уже сделала стойку. Она готова положить к свои ногам весь этот… Нет! не к ногам. Она готова уложить в свою постель половину от мужской половины приглашённых мужчин. Будет интересно посмотреть на неё «в деле». Только ради этого стоит пойти на бал». Вот так, фантазируя и предполагая разное, Лёва, как обычно, завёлся. Доведя себя до состояния лёгкого бешенства, он подошёл к Анжеле сзади и сдёрнул с неё вызывающее сексуальное одеяние Мальвины. Пока Анжела решала, как ей реагировать на грубое поведение мужа, он уже был в ней и вырваться из его цепких рук не представлялось возможным.

«Холодно… Очень холодно, мамочка…», – его трясло от холода, как будто бы это был приступ лихорадки. Он хорошо работал. Не просто хорошо. Он работал лучше всех, но его всё равно били и обращались, как с грязной скотиной. Голод?.. Голод давно превратился в привычку. Объедки… и те не каждый день. Просьба о пище как правило заканчивалась побоями, и постепенно организм сделал выбор в пользу голодного терпения. Потом это стало привычкой. Но холод!.. К нему нельзя было привыкнуть. На смену страху пришло чувство безысходности. Надежда, что всё изменится к лучшему, давно покинула Женю и куда-то отлетела. Может быть к подножью Казбека? Вон он красуется своей снежной вершиной. Напоминание… Лёва… Теперь осталось только тупое безразличие. Рассвело. Внезапно из глубокой тишины возникли звуки. Разговор. Женя понял, что разговаривают двое. Или может быть трое? Идут сюда. Решётка сдвинулась в сторону и в проём опустилась лестница. Голос его мучителя произнёс лишь одно слово: «Вылезай!».

Он с трудом вылез из ямы, замёрзшие руки не сгибались и едва слушались. «Пойдём, – сказал мучитель. – Тут люди приехали по твою душу…». За столом в доме сидели несколько человек, по виду боевики какого-нибудь бандформирования. Так тогда называли этих бородатых вооружённых людей с Кавказа. Двое были вооружены автоматами. Один из них, видимо старший, слегка кивнул вошедшему.

– Садись, несчастный, у нас к тебе разговор. Ты разговаривать-то не разучился? – старший отпил из кружки горячего чаю и продолжил: – Времена изменились. Ты здесь больше не нужен. Не до тебя теперь. Ты во сколько себя оцениваешь, несчастный? – старший замер в ожидании ответа. Смысл происходящего пока не коснулся сознания Жени. Всё, о чём он мог сейчас думать, была та самая кружка с горячим чаем в руках этого очень неприятного человека. Он молча протянул дрожащие руки по направлению старшего… Возникла пауза. Тот неприятно рассмеялся, обнажив жёлтые, видимо от крепкого чая, зубы и поставил недопитое на стол. Обхватив горячую жестянку с чаем обеими замёрзшими ладонями и обжигаясь, Женя в несколько глотков её опустошил. Его взгляд стал более ли менее осмысленным, а тепло напитка слегка согрело внутренности.

– Оцениваю? – хрипло спросил измождённый раб. Он обвёл взглядом сидящих за столом. – Моя цена десять американских долларов. Кто-то хочет за меня заплатить больше? – Женя давно не произносил таких длинных предложений. В ответ один из гостей, поведя стволом автомата, сказал:

– Не надо прикидываться, баран, что ты не понимаешь, о чём тебя спрашивают люди. А люди тебя спрашивают, сколько ты можешь достать денег, чтобы купить себе свободу? – и навёл ствол автомата на пленника, чтобы тому стало страшно.

– У меня нет денег и у меня нет семьи, которая бы захотела вернуть в свой дом мужа или сына. У меня нет ничего и никого, – в глазах Жени стоячим болотом отразилось отчаяние и на какое-то время он задумался. Было видно, что ему пришла в голову какая-то мысль… Ему действительно пришла в голову мысль и он за неё уцепился изо всех сил, как утопающий за ту самую щепку или соломинку. – Я не знаю, кто сможет заплатить за мою свободу, но я знаю, где можно взять много денег. Намного больше, чем мог бы заплатить любой из людей, которых я знал… Я всё расскажу… У него много денег, очень много. Я знаю, где он живёт… Поверьте, я не вру, – Женя с мольбой посмотрел на старшего. Тот в свою очередь переглянулся с остальными и выдал текст, достойный начитанного человека, каковым сам не являлся: