Широко распахнутыми глазами Мириам уставилась на него. А Джереми неторопливо обнял ее и прижал к себе, не обратив никакого внимания на слабую попытку воспротивиться ему. Он был намного сильнее, так что ничего не оставалось, как только позволить ему поцеловать себя. Холодность — только этим она могла показать ему свое безразличие.

Прикосновение его губ заставило Мириам вздрогнуть. Она не ожидала, что поцелуй такого бесстрастного на первый взгляд мужчины может быть столь горячим и нежным. Она была готова ожидать от него всего, чего угодно, но только не нежности…

Джереми был, несомненно, гораздо опытнее ее. Мириам с трудом приходила в себя. Она была настолько ошарашена, что даже не могла вспомнить, ответила ли на поцелуй. По всей видимости, да. Джереми глядел на нее сверху вниз и был явно доволен ее реакцией. Подрагивающие плечи, прерывистое дыхание — все говорило о том, что равнодушной он Мириам не оставил.

— А вас, похоже, давно не целовали, — заметил он, выпуская ее из объятий.

— Да. — Откуда она нашла в себе силы ответить?

Это и верно было очень давно, потому-то его поцелуй и потряс ее. Отбросив ложную стыдливость, Мириам не стала бы отрицать, что ей приятно целоваться с мужчиной, хотя это не всегда было столь волнующе.

— Какая жалость, — заметил Джереми. — Однако немного практики, и вам не будет равных. — Его красивое лицо опять приняло невозмутимое выражение.

И как он только может оставаться таким спокойным! Глухое раздражение медленно поднималось в Мириам. Существует ли в мире хоть что-нибудь, к чему он не безразличен? Резко повернувшись, она направилась в кухню, небрежно бросив через плечо:

— Пойду помогу миссис Хезеринфилд приготовить обед.

— Где Аннабелл и мальчик?

— Джонни, — поправила его Мириам. — Джонни и Аннабелл играют в мяч во дворе.

В кухне уже вовсю кипела работа: тетушка готовила изысканный обед, основным блюдом которого должен был стать окорок, запеченный с ананасами. Розалинд заметила, что Мириам оживлена и на ее щеках играет румянец, но ничего по этому поводу не сказала. Мириам рьяно взялась за работу, стараясь доказать этой женщине, что она отличная хозяйка, так что вспоминать о поцелуе у нее времени просто не оставалось.

Когда все приготовления к обеду были закончены, Розалинд Хезеринфилд сказала:

— Я велела Уильяму, нашему садовнику, отнести вещи в вашу комнату. Я бы их распаковала, но думаю, что вы должны это сделать сами.

Слова тетки хозяина дома прозвучали так многозначительно, что только глухой не услышал бы скрытый под вежливой оболочкой истинный смысл: лучше бы их вовсе не распаковывать.

Но Мириам сделала вид, что ничего не заметила, и решила сменить тему:

— Спасибо… У вас прекрасный сад.

Розалинд хмыкнула. Приподняв крышку кастрюли, чтобы проверить, сварились ли овощи, она произнесла:

— Клетки бывают и золотые.

Мириам посмотрела на нее с тревогой, но предпочла никак не реагировать на это замечание. Она не считала себя узницей в этом доме. Она приехала сюда по доброй воле и собиралась оставаться здесь, по крайней мере, до тех пор, пока Джонни не подрастет.

Первый обед в новом доме прошел довольно удачно: превосходная еда, приятная компания. Беседу за столом поддерживал в основном Томас в присущей ему ненавязчивой манере. Разговор шел о прошедшем празднике. Томас подробно расспрашивал Аннабелл о том, что она видела и как развлекалась, от души смеялся над остроумными замечаниями Джонни, но ни разу не спросил, каким образом встретились Мириам и Джереми, тактично обходя вопросы личного характера. Джереми изредка вставлял реплики, терпеливо отвечал на многочисленные вопросы Джонни — ведь мальчику никогда раньше не доводилось жить на острове. Интересно, надолго ли у Джереми хватит выдержки, гадала Мириам.

Когда подали клубничный десерт, Джонни спросил:

— А вы возьмете меня завтра с собой посмотреть, как собирают кокосовые орехи? А много у вас коров и лошадей? — Его голосок звучал удивительно требовательно. — Аннабелл не хочет, говорит, что нам туда почему-то нельзя.

— Джонни! — попыталась остановить его Мириам.

Она была уверена, что на этот раз мальчуган зашел слишком далеко. Не будет же Джереми водить его по острову!

— Мистер… — начала она и осеклась, потому что Томас усмехнулся, услышав, как Мириам обращается к человеку, который теперь был ее мужем. — Джереми, — поправилась она, — будет слишком занят завтра, чтобы заниматься с Тобой.

— Пожалуйста! — попросил Джонни, не обращая внимания на слова Мириам. Он хотел, чтобы Джереми ответил ему сам.

— Возможно, — сказал тот. — Завтра или послезавтра, посмотрим, как получится.

— А можно мне поездить верхом на лошадке? — не унимался Джонни.

Мириам устало вздохнула. Томас Даркинсон понимающе ей улыбнулся, и это не укрылось от Джереми.

— А вы умеете ездить верхом? — обратился он к Мириам.

— Когда-то умела, но это было очень давно.

— Выбери для них подходящих лошадей, — обратился Джереми к Томасу.

— Я, кажется, знаю парочку отличных лошадок, — сказал управляющий и подмигнул Джонни, который так и засиял от счастья.

— А ты любишь кататься верхом, Аннабелл? — спросила Мириам, чтобы вовлечь притихшую девочку в общую беседу.

Вместо того чтобы ответить, Аннабелл вскинула глаза на отца, и он ответил за нее:

— Да, она училась верховой езде, но два года назад очень неудачно упала с лошади и сломала ногу. С тех пор не каталась ни разу.

Аннабелл покраснела: она уловила в сухом тоне отца осуждение. Мириам стало жаль девочку. Она была так застенчива, что пугалась каждого строгого взгляда, любого резко сказанного слова, а суровость отца еще больше усиливала ее робость.

Взрослые остались пить кофе, а Аннабелл с Джонни убежали на улицу поиграть, пока не стемнело.

Когда Мириам и Розалинд Хезеринфилд закончили мыть посуду, диск солнца уже скрылся за низкими облаками, потом нырнул за горизонт. Сумерки пришли внезапно, как всегда бывает в этих широтах. Мириам отправилась искать Джонни. Мальчик сказал, что совсем не хочет спать, но, не удержавшись, зевнул, доказывая обратное, и потому она отвела его в спальню.

Пока Джонни купался, Мириам распаковала его вещи и приготовила ему пижаму.

— Расскажи сказку, — попросил Джонни. — Я умылся хорошо. — И он протянул ладошки, показывая, что начисто их отмыл.

Мириам не успела закончить сказку про трех медведей, как глаза Джонни закрылись и он уснул. Она тщательно укрыла его и поцеловала, откинув шелковистые пряди со лба. Господи, что ждет его во взрослой жизни? Будет ли ему хорошо и спокойно с другими людьми? Славный мальчуган, добрый и простодушный, хитрость так и не поселилась в его сердце. Как хорошо он играл с Аннабелл!