Еще один памятный случай произошел три месяца назад. Тогда был совершен подкоп в банк через канализационную трубу. Фугас был подложен точно под хранилище. При взрыве слитки золота вместе с землей обвалились в бетонный тоннель, а взломщикам осталось просто собрать сокровища и погрузить их в машину.

Как и первое ограбление, оно было совершено невероятно дерзко, с большой фантазией, прозвучавший взрыв даже не потревожил жителей соседних домов, его звуковые волны затерялись под многометровым слоем из асфальта, щебня, земли в лабиринтах подземных ходов.

Трудно сказать, что это было за чувство – накопленный опыт прошлых лет или интуиция, выработанная годами расследований, но что-то подсказывало Павлу Загорскому, что за этими двумя ограблениями стоит один и тот же человек, которому он даже придумал имя – Охотник. Преступник был невидим, всегда находился в тени и умело дергал за веревочки, доводя ограбление до успешного завершения.

Первое, что он хотел сделать сейчас, так это допросить Игоря Алешкевича, проживавшего на Конской гривке, разросшейся за последние пять лет шикарными особняками.

Город, поделенный на охраняемые дворы со шлагбаумами, больше напоминал раздробленную феодальную Русь, где на каждом клочке земли царствуют собственные местечковые законы, куда людям посторонним вход заказан. А этот улус, расположенный рядом с историческими постройками, был одним из самых престижных. Красота из золоченых решеток с какими-то павлинами на столбах, с диковинной лепниной на фасадах не резала глаза, а была аккуратно спрятана за стеной каштанов, тянущихся к небу острыми кронами. Сам двор утопал в листве старых лип, и жильцы, распахивая по утрам окна, вдыхали самый настоящий медовый аромат. За высокой чугунной оградой находился двор, в котором на большой детской площадке, застроенной сказочными теремками, играли малыши. Для тех, кто постарше, имелась баскетбольная площадка, где два долговязых подростка по очереди пытались закинуть мяч в кольцо. Немножко поодаль – теннисный корт для особо продвинутых. Но его заняли две молодые мамаши с колясками, о чем-то оживленно беседовавшие. Загорский и сам хотел бы проживать в таком оазисе, спрятавшись от городского грохота, однако все как-то не получалось.

У шлагбаума небольшая каменная сторожка, чем-то напоминавшая полицейскую будку, какие в позапрошлом столетии ставились едва ли не в каждом околотке. Через узкое оконце просматривались строгие глаза охранника. Молодой, не более тридцати лет. Короткая стрижка и внимательный взгляд выдавали в нем человека дисциплины. Наверняка из бывших военных, сумевший прибиться к богатому подворью, где без всяких оговорок получал обещанный оклад, и свое нынешнее положение считавший едва ли не вершиной карьеры. Такую физиономию не вырвешь из каменной будки даже с корнем. Это его Брестская крепость, за которую он будет биться всеми подручными средствами. Союзником такого не сделаешь, а расположить к себе можно только солидной ксивой.

Вытащив удостоверение, Загорский представился:

– Майор юстиции Загорский.

Губы охранника угодливо разлепились, показав его истинное лицо. За напускной суровостью прятался простоватый сельский парень. Вероятно, в этот самый момент он перебирал в уголках своей памяти все грешки десятилетней давности, и, судя по тому, как все шире и доброжелательнее становилась улыбка, правонарушений у него набиралось немало. В темных глазах забегали какие-то бесовские огоньки, может, он вспомнил о том, что когда-то в далеком детстве повесил соседского кота или утопил бездомную собаку.

– Слушаю вас, – ответил сторож осипшим голосом.

– Не подскажете, в какой именно квартире живет Игорь Алешкевич, – спросил Загорский, кладя документы обратно в карман.

Уголки губ, вернувшись в прежнее положение, выражали откровенное облегчение. Чужие проблемы его не интересовали. Собственных невпроворот!

– В четвертой квартире. Это второй этаж.

– Сейчас он дома?

– Да, – ответил охранник, кивнув на белый внедорожник «Порше», стоявший в самом углу двора.

– Откройте, мне надо с ним переговорить.

– Пожалуйста, – угодливо улыбнулся охранник. – Не возбраняется. Только мне нужно его предупредить.

– Это как вам заблагорассудится.

Павел Загорский прошел через широкий двор, мимо галдящей детворы, мимо счастливых мамаш c младенцами на руках. Жизнь на этом клочке московской земли набирала обороты.

Позвонив в домофон, он услышал голос, раздававшийся откуда-то сверху:

– Слушаю.

– Игорь Алешкевич здесь проживает?

Над самой дверью блеснул зрачок камеры видеонаблюдения – хозяин дома внимательно рассматривал нежданного гостя.

– Вы из полиции?

– Из следственного отдела, майор Загорский. Вам показать удостоверение? – Рука Павла потянулась во внутренний карман пиджака.

– Не нужно. Я из доверчивых. Проходите.

Зуммер прозвучал неожиданно пронзительно, и металлическая дверь слегка отошла от косяка, приглашая войти в подъезд.

Внутри дом был точно такой же, как и снаружи. Белый итальянский мрамор подъезда слепил глаза. От яркого света хотелось зажмуриться, каблуки сильно стучали о гранитную поверхность ступеней, предупреждая жильцов о возможном визите. Гулко вы здесь поживаете, господа, наверняка испытываете большие неудобства! Но все сомнения относительно возможных неудобств мгновенно рассеялись, как только открылась дверь. В проеме его встретило лощеное лицо хозяина. Выглядел он как человек, вполне довольный жизнью, а будущность виделась радужной, безо всяких темных пятен на горизонте.

– Проходите, – широко распахнул он дверь и, когда Загорский вошел, недоуменно развел руками, всем своим видом демонстрируя расположение. – Даже и не знаю, чем вызван интерес к моей скромной персоне. За последние тридцать лет я не совершал никаких правонарушений, если не считать того, что в пятилетнем возрасте стащил у приятеля заводную машину. Признаюсь вам откровенно, мне до сих пор стыдно за свой поступок. Ха-ха!.. Но, кажется, за сроком давности его уже нельзя считать преступлением. Если вдруг мой старинный приятель все же заявит какие-то претензии, я могу компенсировать их финансово.

– Вы позволите пройти в комнату, – усмехнулся Загорский, – или мы так и будем разговаривать с вами в коридоре?

– Конечно, – спохватился Алешкевич. – Проходите… Располагайтесь.

Комнаты были большие, заставленные старинной мебелью (если ее привести в должный порядок – где-то поменять ткань, где-то покрыть лаком, – она будет стоить больших денег), коридор, убегающий куда-то в глубину здания. В гостиной стоял огромный книжный шкаф, какие были в моде пару столетий назад, с резными витиеватыми углами в виде длинных змей. Повсюду ощущалось отсутствие женской руки: цветок, засохший на окне, нечищеные ботинки, стоявшие подле дивана; стеклянная банка на столе, до самых краев наполненная окурками.

– Вы знаете гражданина Приходько? – спросил майор, присев на стул.