Взглянув на него, Принц кивнул. Он щелкнул пальцами, приказывая пленнику встать, и вновь схватил его подбородок, заглянул ему в глаза.

— Что ж, на сегодня с тебя хватит, благодари за это свою нежную кожу.

Принц развернул Алекси лицом к Красавице. Пленник держал руки на затылке, и его красное, мокрое от слез лицо казалось ей неописуемо красивым. Видно было, сколько всего он чувствует, переживает, и когда Алекси подвели ближе к Красавице, ее сердце забилось чаще.

«Если он снова меня поцелует, я умру, — подумалось ей. — От Принца мне свои чувства ни за что не укрыть».

Значит, Принц может пороть пленников до первой крови… Что бы это значило? Неважно, лучше уж пусть сечет до крови, чем узнает о сердечной приязни Красавицы к Алекси.

«Зачем он так?» — в отчаянии подумала она.

Тут Принц толкнул пленника на кровать.

— Положи голову ей на колени, — сказал он, — и обними ее.

Ахнув, Красавица тут же подобралась, тогда как принц Алекси подчинился немедленно. Его волосы накрыли ее лоно, губы прижались к бедрам. Тело его было горячим, и Красавица чувствовала, как колотится его сердце. Она невольно обняла Алекси.

Ногами Принц развел ему бедра. Потом рукой схватил Красавицу за шею, притянул к себе и, поцеловав принцессу, вогнал член в зад Алекси.

Он двигался напористо и грубо, и пленник стонал, все чаще колотясь головой в живот Красавице. Принц отпустил ее, и она расплакалась, крепче прижимаясь к Алекси. Наконец Принц вскрикнул, достигнув пика наслаждения. Упершись руками в спину юноши, он постоял немного, пока не стихли сладостные конвульсии.

Красавица старалась плакать как можно тише.

Принц Алекси разомкнул объятия и незаметно поцеловал ее в хохолок на лоне, а когда его стащили с Красавицы, улыбнулся ей одними глазами.

— Поставь его в коридоре, — велел Принц оруженосцу. — И смотри, чтобы никто не ублажал его. Пусть каждые четверть часа Алекси напоминают о долге короне, но никто не должен дарить ему облегчения.

Алекси увели, и Красавица уставилась в открытую дверь. На этом, однако, ничего не закончилось. Принц схватил ее за волосы и потащил за собой.

— На четвереньках, дорогая. По Замку будешь передвигаться только ползком, пока тебе не разрешат подняться.

Она поспешила за ним в коридор и остановилась у края лестницы.

На полпути вниз имелась широкая площадка, с которой просматривался весь Большой зал.

На этой самой площадке стояла ужасная статуя языческого бога, что похвалялся восставшим членом. На фаллос статуи и насадили принца Алекси. Широко расставив ноги на пьедестале и откинув голову на плечо изваянию, пленник застонал, когда в него вошел каменный член. Феликс тем временем связал принцу руки за спиной.

Пальцы на правой, поднятой руке статуи образовали кольцо, как будто некогда бог держал копье. Теперь же Феликс, примостив голову Алекси на правом плече каменного истукана, просунул в сомкнутые пальцы кожаный фаллос и воткнул его головку в рот пленнику.

Получалось, что статуя насилует привязанного к ней беднягу в зад и в рот. А член самого принца по-прежнему торчал, как торчал вошедший в него каменный член неведомого бога.

— Теперь, полагаю, Алекси не кажется тебе особенным, — прошептал Красавице Принц.

«Это ужасно, ужасно! — подумала она. — Всю ночь терпеть такое унижение и боль».

Спина принца неестественно выгнулась, и лунный свет из окна ложился серебристой полоской ему на шею, безволосую грудь и плоский живот.

Кронпринц слегка подергал Красавицу за обмотанные вокруг руки волосы и отвел ее назад в опочивальню, где уложил на постель и велел спать, пообещав вскоре к ней присоединиться.

Ближе к рассвету, когда Принц наконец забылся сном, Красавица выскользнула из постели и на четвереньках — из осторожности, не из послушности — подползла к двери. Лежа на кровати, она видела, что дверь только прикрыли. Поэтому, набравшись храбрости, сумела выбраться в коридор и подкралась к ступенькам лестницы.

При свете луны было видно, что член Алекси по-прежнему стоек и упруг. С пленником о чем-то вполголоса разговаривал Феликс.

Красавица разозлилась. Она-то думала, что оруженосец давно уснул.

Вот он подошел к пленному принцу спереди и осыпал его член градом шлепков. В пустом коридоре удары отозвались звонким эхом. Принц застонал, тяжело дыша.

Оруженосец посмотрел на принца, глянул по сторонам, прислушался. Красавица испугалась, что ее могут раскрыть, и затаила дыхание.

В этот момент Феликс ухватил принца Алекси за бедра и, взяв его член в рот, стал сосать.

Красавица пришла в ярость, ведь именно это она и собиралась сделать, — презрев опасности и страхи. Теперь же ей оставалось бессильно взирать, как оруженосец пытает несчастного Алекси… но пытал ли он его? Феликс вошел в раж и сосал с таким жаром, что вскоре пленник начал постанывать, готовый достигнуть пика.

Выгнутый, он несколько раз протяжно охнул и содрогнулся. Оруженосец выпрямился, зашептал о чем-то принцу, и Красавица, желая подслушать, прижалась к каменной балюстраде.

Через некоторое время Феликс велел Алекси просыпаться и, заметив, что его член увял, отвесил по мягкому концу несколько шлепков. Красавица только порадовалась, заметив, что Феликс явно испугался, ведь Алекси крепко заснул в своих болезненных путах и, казалось, не замечал пыток.

Девушка уже хотела вернуться в спальню, как вдруг поняла, что в коридоре притаился кто-то еще.

Она чуть было не вскрикнула, чем, несомненно, выдала бы себя и погубила, но вовремя успела зажать рот ладонями. Чуть дальше по коридору в тени Красавица заметила лорда Грегори. Того самого седого великана, что так рьяно хотел взяться за ее воспитание и назвал ее избалованной.

Седой не шевельнулся. Он неподвижно и молча смотрел на нее.

Красавица же, успокоившись и перестав дрожать, бегом вернулась в спальню и шмыгнула под одеяло к Принцу, который даже не пошевелился.

Красавица лежала и с замиранием сердца ждала, когда войдет лорд Грегори. Однако тот не пришел. Он и помыслить не мог нарушить сон Принца!

Успокоившись, Красавица задремала.

Она думала об Алекси: о его красной после порки попке, о больших карих глазах и сильном ладном теле. Она вспоминала, как его блестящие волосы переплетались с ее волосами, как он поцеловал ее в бедра и как, после страшного унижения, безмятежно и тепло ей улыбнулся.

Зуд между ног не усилился, но и не стих. Красавица не смела ублажить себя пальцами — во-первых, это грязно, а во-вторых, Принц догадался бы и ее наказал.

Проснулась она только за полдень.