Сегодня по крайней мере она казалась гораздо смуглее, когда она и Том пришли из сада вместе с отцом и дядею Глег. Магги бросила неряшливо свою шляпку и с растрепанными волосами сейчас же бросилась к Люси, которая стояла возле своей матери. Конечно, контраст между двоюродными сестрами был поразителен, и для поверхностного глаза выставлял Магги с невыгодной стороны, хотя знаток мог бы заметить в ней некоторые особенности, обещавшие гораздо более в зрелом возрасте, нежели щеголеватая окончательность Люси. Это был контраст между черным, косматым щенком и белым котенком. Люси выставила свои хорошенькие, розовые губки для поцелуя: все у ней было необыкновенно аккуратно; ее маленькая круглая шейка, с коралловым ожерельем, ее маленький прямой носик вовсе не курносый; ее маленькие светлые брови несколько темнее локонов и совершенно подходившие к ее карим глазам, смотревшим с стыдливым удовольствием на Магги, которая была выше ее головою, хотя одних с нею лет. Магги всегда с наслаждением глядела на Люси. Она любила воображать себе мир, населенный только детьми ее лет и в котором была королева совершенно такая, как Люси, с маленькою короною, на голове и маленьким скипетром в руках… Только этою королевою была сама Магги в виде Люси.

– О Люси! – воскликнула она, поцеловав ее: – вы останетесь гостить у нас – не правда ли? Поцелуй ее, Том.

Том также подошел к Люси, но он не намерен был целовать ее – нет; он подошел к ней с Магги, потому что это было как-то легче, нежели сказать: «как поживаете вы?» всем этим теткам и дядям; он стоял, не глядя ни на кого особенно, краснее и улыбаясь, как это обыкновенно бывает с застенчивыми мальчиками, когда они в гостях, как будто они попали в свет по ошибке, в очень неприятном неглиже.

– Каково! – сказала тетка Глег с особенным выражением: – маленькие мальчики и девочки входят в комнату и не обращают внимание на своих дядей и теток! Этого прежде не водилось, когда я была маленькая девочка, – Подойдите, милые, к вашим теткам и дядям, – сказала мистрис Теливер с заботливым и печальным видом. Ей хотелось шепнуть Магги, чтоб она вышла и причесала свои волосы.

– Ну, как вы поживаете? Надеюсь, вы добрые дети – не так ли? – сказала тетка Глег, прежним выразительным тоном, пожимая их руки и целуя их в щеку, очень против их желания. – Гляди вверх, Том, гляди вверх. Мальчики в пансионах всегда держат голову прямо. Посмотрите теперь на меня.

Том очевидно отказывался от этого удовольствия, потому что он старался скорее высвободить свою руку.

– Заложи волосы за уши, Магги, да не спускай платьица с плеч.

Тетка Глег всегда говорила с ними очень выразительно и громко, как будто они были глухи или идиоты; она думала таким образом дать им почувствовать, что они были создание, одаренные смыслом, и остановить в них развитие дурных наклонностей. Дети Бесси были так избалованы; кто-нибудь да должен указать им их долг.

– Ну, мои милые, – сказала тетка Пулет сострадательным голосом: – вы удивительно быстро растете. Так вы всю свою силу вытянете, прибавила она, печально поглядывая из-за их голов на их мать. – Я думаю, у девочки слишком много волос. Я бы их простригла или остригла покороче, если б я была на вашем месте, сестра: это нехорошо для ее здоровья: от этого кожа у ней кажется такая смуглая, я полагаю. Как вы думаете, сестра Дин?

– Не знаю, право, как сказать сестра, – отвечала мистрис Дин, сжимая снова свои губы и посматривая на Магги критическим глазом.

– Нет, нет, – сказал мистер, Теливер: – ребенок здоров; болезни у ней нет никакой. Пшеница родится и красная и белая; есть люди, которые еще предпочитают пшеничное зерно. Но не мешало бы, Бесси, остричь волосы ребенку, чтоб они лежали поаккуратнее.

В сердце Магги готовилось страшное намерение, но его еще останавливало желание узнать от тетки Дин, оставит ли она гостить Люси. Тетка Дин редко отпускала к ним Люси. Приведя несколько причин для отказа, мистрис Дин обратилась к самой Люси.

– Люси, ведь вы сами не захотите остаться одни, без вашей матери?

– Да, маменька, пожалуйста! – сказала Люси застенчиво и краснее вся, как маргаритка.

– Прекрасно, Люси! Оставьте ее, мистрис Дин, оставьте! – сказал мистер Дин, широкоплечий, бородатый мужчина, представлявший собою тип, которого можно встретить во всех слоях общества; плешивый, с рыжими бакенбардами, широким лбом, соединяющий все признаки солидности, но не тяжелой. Вы можете встретить аристократов, подобных мистеру Дину, и также овощных торговцев и поденщиков, похожих на него; но проницательность его темных глаз была менее обыкновенна нежели его черты. Он держал крепко в своих руках серебряную табакерку и по временам потчевал из нее табаком мистера Теливера, у которого табакерка была только оправлена в серебре. Эта табакерка была подарена мистеру Дину одним из старших компаньонов фирмы, к которой он принадлежал, и в то же время он был сделан дольщиком в ней, в благодарность за его услуги, как управляющего. Ни о ком не имели такого высокого мнение в Сент-Огсе, как о мистере Дине; и многие даже полагали, что мисс Сюзан Додсон, которая прежде, все считали, сделала худшую партию, нежели другие сестры, будет разъезжать в лучшей карете и жить в лучшем доме, нежели сестра Пулет. Невозможно было сказать, как далеко пойдет человек, который запустил свою руку в такое обширное дело, каков был дом Геста и Ко. И мистрис Дин, как замечали ее короткие друзья, была довольно горда и не дала б мужу остановиться на порядочном состоянии, а будет его понукать идти все далее и далее.

– Магги, – сказала мистрис Теливер, поманив ее к себе, шепотом ей на ухо, когда вопрос о гощеньи Люси был порешен: – поди и пригладь свои волосы; ведь право стыдно. Я вам – сказала, чтоб вы не приходили сюда, не зайдя прежде к Марфе; вы это очень хорошо знали.

– Том, пойдем со мною, шепнула Магги, дернув его за рукав, когда она проходила мимо, и Том охотно последовал за нею.

– Том пойдем со мною наверх, она шепнула, когда они были за дверью: – сделай мне одну вещь перед обедом.

– Теперь нет времени играть ни в какую игру, – сказал Том, которого воображение было исключительно сосредоточено на обеде.

– О! да на это есть время. Пойдем, Том, прошу тебя.

Том последовал за Магги наверх, в комнату ее матери, и увидел, как она подошла к комоду и вынула из него большие ножницы.

– Зачем они, Магги? – сказал Том, которого любопытство теперь пробудилось.

Магги, в ответ, схватила передние локоны и отрезала их поперек лба.

– Ай, мои пуговочки! Магги, достанется тебе ужо! – воскликнул Том: – лучше не стриги более.

Большие ножницы между тем работали, пока Том говорил; он сам чувствовал, что это была такая славная кокетка: Магги выглядела уморительно.

– Том, стриги сзади, – сказала Магги, возбужденная своею собственною отважностью и желая поскорее докончить дело.

– Достанется тебе! уж я тебе говорю, – сказал Том, покачивая головою и медля приняться за работу.

– Ничего; торопись! – сказала Магги, топая ногою. Щеки ее горели румянцем.