Бабушка Виктория четко и уверенно вела свою игру в интересах Британской империи. Так, в Кобурге, она периодически по-родственному беседовала tête-à-tête то с Аликс, то с Ники. И 8 апреля 1894 года Николай официально сделал предложение Аликс.

Замечу, что кайзер Вильгельм II практически не имел отношения к этому решению, он вообще прибыл в Кобург за день до предложения цесаревича.

Тот же Боханов писал, что Николай и Аликс «сразу же пошли к королеве Виктории, которая обняла и поцеловала обоих, пожелала счастья»[13].

Родители жениха были поставлены перед свершившимся фактом. Теперь им оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре. Ситуация усугублялась тяжелой почечной болезнью Александра III. После простуды в январе 1894 года он уже не мог оправиться. Жить после помолвки сына ему оставалось лишь шесть месяцев. И Александр, и Мария понимали это и, скрепя сердце, дали согласие.

Еще раньше Александру III и Марии Федоровне пришлось согласиться на брак Сандро и Ксении. Если с Аликс они рисковали судьбой империи, то здесь – лишь личным счастьем дочери. Да и отказывать напористому клану Михайловичей было бессмысленно – Александр чувствовал приближение смерти, и оба царственных супруга ни капли не сомневались, что Николай даст согласие Сандро буквально на следующий день после смерти отца.

Рассказывая о перипетиях брачных хлопот цесаревича Николая, я опять забежал вперед. А пока он возвратился из Германии полный впечатлений о встречах с любимой Аликс. И… «По возвращении в Петербург наследник престола снова стал бывать у меня, – пишет Кшесинская. – Он казался очень веселым и довольным. Я чувствовала, что его влечет ко мне и что он нисколько не переживает по поводу неудавшейся помолвки, а, наоборот, очень рад этому. Я была безгранично счастлива, что он снова вернулся ко мне».

Увы, тут мы не имеем оснований сомневаться в словах Матильды. Николай писал нежные письма Алисе, возвращаясь со свиданий с Кшесинской.

Репетиции спектаклей летнего сезона в Красном Селе проходили в Театральном училище, и Матильда с Юлией ездили из имения в город, иногда оставаясь на пару дней в родительской городской квартире. Едва войдя в квартиру, Матильда бросалась к почте и всегда находила там письмо от Николая. Прислуга на лето оставалась в городе, и поэтому сестры могли свободно бывать в квартире и даже приглашать туда гостей. У них бывали барон Цедделер, гусары князь Голицын и Котляревский, Володя Свечин, которого Матильда знала еще студентом-юристом, а теперь он служил в Преображенском полку вместе с цесаревичем, которого очень любил, и старался во всем ему подражать. «Он носил точно такую же бородку, ездил в кабриолете с рослым кучером, забрасывал за спину башлык и даже старался держать руки скрещенными спереди, как это делал наследник престола. Он был действительно похож на него и страшно радовался, когда ему по ошибке оказывали почести. Летом Володя Свечин жил в Сергиеве, около Стрельны, где у него была собственная дача. Время от времени он давал прекрасные обеды и приглашал нас с сестрой, которой очень симпатизировал», – вспоминает Матильда.

В дни спектаклей артисты приезжали в Красное Село по Балтийской железной дороге и встречались за завтраком в ресторане напротив театра.

В этот сезон Матильде, наконец, выделили прекрасную уборную на первом этаже. Два ее окна выходили на императорский подъезд. Матильда, чтобы сделать уборную элегантной и уютной, заказала мебель из светлого дерева и красивые обои. Из мебели в уборной была кушетка, туалетный столик и стулья. Там всегда стояли живые цветы.

Великий князь Владимир Александрович любил бывать на репетициях. «Он приходил ко мне в уборную, – пишет Кшесинская, – чтобы просто поболтать. Я ему нравилась, и он шутливо сетовал, что слишком стар. Он подарил мне свою фотографию с надписью: «Будь здорова, душечка». До конца своих дней он оставался мне верным другом.

Тем летом наследник престола стал часто наведываться на репетиции. Я знала, в котором часу он придет, и всегда ждала у окна, откуда могла увидеть его еще издали, когда он только появлялся на дорожке парка, ведущей из дворца в театр.

Он ловко спрыгивал с коня и шел прямо в мою уборную, где оставался до начала репетиции. Здесь он чувствовал себя свободно, как дома, и мы могли без помех разговаривать наедине.

Во время репетиции наследник престола сидел в царской ложе между колоннами, которая находилась на одном уровне со сценой. Он требовал, чтобы я садилась на край ложи, опираясь ногами на сцену. Когда репетировали другие артисты, мы могли спокойно разговаривать. Обычно он оставался до окончания репетиции, а потом ехал во дворец обедать».

Вечером, когда приближалось время приезда императора и императрицы, все артисты становились у окон, из которых был виден царский поезд. При появлении кареты, запряженной тройкой лошадей, с казаком на козлах, все кланялись. Император отвечал на приветствие, подносил руку к козырьку фуражки, а царица одаривала артистов своей чарующей улыбкой. Вслед за ними ехала карета наследника престола. На всех трех этажах здания были открыты окна, и все стояли возле них до тех пор, пока император с женой и сыном не входили в театр.

Во время антрактов в уборную к Кшесинской приходили не только младшие великие князья, но и старшие – Владимир Александрович и Алексей Александрович, а также брат императрицы датский принц Христиан – будущий король и великий герцог Мекленбург-Шверинский, муж великой княгини Анастасии Михайловны. «Это был исключительно приятный человек, с которым мы очень подружились, – вспоминает Матильда. – Многие навещали меня в артистической, особенно во время последнего антракта, перед началом балета. Потом все шли на сцену, где собирались артисты балета, уже одетые в костюмы для дивертисмента.

Однажды мы договорились с наследником престола, что после спектакля он поедет во дворец на ужин к императору, а потом в своем экипаже вернется ко мне в театр, и мы отправимся к барону Цедделеру, который жил в своем павильоне в Преображенском полку. Туда же должна была приехать и моя сестра. Мы с наследником престола условились, что я буду ждать в парке рядом с театром. В театре уже погасили свет, и в парке было темно и пусто. Идти туда одна я побоялась. Чтобы чувствовать себя более уверенно, я взяла с собой театрального контролера. Вскоре послышался звон колокольчиков резвой тройки и показались огни экипажа, а через минуту и сам наследник престола уже был у театра. Ночь была чудесной, и мы решили прокатиться перед ужином по Красному Селу. Мы пронеслись вихрем по безлюдным улицам, а затем отправились на ужин. Барон Цедделер жил в одном павильоне со своим сослуживцем по полку Шлиттером, который в тот вечер оказался без дамы. Сестра была увлечена Цедделером, а я – наследником престола. Шлиттеру не за кем было поухаживать, и он в шутку называл себя пятым колесом в телеге. Ужин прошел очень весело. Наследник престола просидел с нами до утра и не хотел возвращаться домой. Это был чудесный и незабываемый вечер!