— Я покажу сеньоре ее номер, пока сеньор достанет багаж,нет?

Лоррейн улыбнулась и согласно кивнула. Женщина вышла из-застола.

— Меня зовут сеньора Инокенте Мигуериньо, — представиласьона. — Трудное имя для американцев, нет?

— Трудное, — простодушно согласилась Лоррейн.

— Кроме того, я управляющая этой прекрасной гостиницей.Тихуана давно нуждалась в красивой первоклассной гостинице, чистой, прохладной,комфортабельной. Пройдемте со мной, синьора.

И мексиканка, соблазнительно покачивая бедрами, не спешапрошла впереди всех через дверь в глубине вестибюля.

Гарвин, торопясь за багажом, казалось, был расстроен дажетакой короткой разлукой со своей женой. Пока Мейсон вытаскивал свои вещи измашины, Гарвин, рывком толкнув дверь багажного отсека, вытащил чемодан соспальными вещами, сказав:

— Ну, Мейсон, до встречи утром.

— В котором часу?

— Не слишком рано. Я…

— Подумайте. Нам придется многих обзвонить, — перебил егоадвокат.

— Ну, скажем, в восемь, — со вздохом уступил Гарвин.

Он захлопнул дверцу машины и направился к дому.

— Не хотите отдать мне ключи? — окликнул его Мейсон.

— Я возьму их с собой, — отозвался Гарвин. — Я сам отдам ихсеньоре… вот как ее зовут, не запомнил. Доброй ночи, Мейсон.

— Доброй ночи, — ответил адвокат, наблюдая за тем, какГарвин с чемоданами в обеих руках почти бегом бросился к парадной двери.

Мейсон запер свою машину и, положив ключи в карман,ненадолго задержался, чтобы полюбоваться небесной «иллюминацией». Луна ужеисчезла на западе, и в чистом сухом воздухе миллиарды звезд заполнили весьнебосклон своим ярким блеском. Адвокат, которому последние несколько днейпришлось работать в сильном нервном напряжении, некоторое время еще постоял,созерцая красоту мексиканского неба и наслаждаясь спокойствием ночи, потомподнялся по ступенькам на веранду, вошел в вестибюль и остановился в ожиданиисеньоры Инокенте Мигуериньо, которая в это время сопровождала Гарвина в егокомнату.

Когда улыбающаяся хозяйка вернулась, Мейсон попросил:

— Теперь покажите мне мой номер.

— О да, вот сюда, пожалуйста.

Мейсон последовал за ней через ту же дверь, что и Гарвиннесколькими минутами раньше, но потом повернул направо, в северное крылогостиницы. Сеньора Мигуериньо отперла дверь и с учтивой улыбкой застыла впроеме двери, пока Мейсон осматривал комнату. В меру обставленная мебельюкомната была просторной, с удобной кроватью, тяжелыми красными шторами иторшером под плотным колпаком. Пол был покрыт паркетом, натертым воском.

— Обратите внимание, — сказала женщина, — комната угловая, сокнами на обе стороны, нет?

— Превосходно, — согласился Мейсон.

— Сеньор, вот это окно выходит на столовую, поэтому шторыздесь всегда задернуты. Так что, если захотите открыть его, дерните за этуверевку, а штору оставьте задернутой. Зато другое окно можно спокойнооткрывать, сеньор, здесь не нужно вам задрапировывать. Можете спокойноодеваться — никто не увидит, нет?

— Нет, — согласился Мейсон, улыбаясь.

— Удобно, да?

— Да, — в тон ей ответил Мейсон и, протягивая ей ключи,добавил: — Вот ключи от моей машины.

— Вы говорили, что дадите ключи от двух машин.

— А разве тот сеньор не дал вам их, когда пришел? Женщинаотрицательно покачала головой.

— Конечно, лучше было бы оставить их у меня. Панчо иногдамоет машины очень рано утром, чтобы успеть вовремя.

Мейсон улыбнулся.

Наверное, он просто забыл. Все будет в порядке.

— Похоже, ваш компаньон думает о другом, нет? — И она,запрокинув назад голову, залилась смехом, отчего все ее тело затряслось, какжеле на тарелке.

Мейсон, поставив чемодан на пол, спросил ее:

— Скажите, отсюда можно позвонить?

— Можно. Справа, при входе в вестибюль, есть две телефонныекабины. Неужели вы их не заметили?

— Нет, не заметил.

— Конечно, они не бросаются в глаза. Но они там, нет?Пойдемте, я покажу вам.

Мейсон, закрыв дверь, последовал за ней в вестибюль, где ивпрямь увидел две двери с изображенными на них телефонными аппаратами.

— Сожалею, сеньор, в номерах нет телефонов, — извиниласьсеньора Мигуериньо. — Что вы хотите? Это Мексика. Здесь вас не будутобслуживать двадцать четыре часа в сутки. Когда мы после работы приходим домой,мы просто выжаты, нет?

Мейсон, задумавшись, лишь кивнул и вошел в кабину. Емуудалось связаться с Полом Дрейком только через посредничество несколькихтелефонных станций. Прошло около десяти минут, прежде чем он услышал голосдетектива.

— Дрейк? — спросил адвокат. — Это Мейсон.

— Перри! Привет! Ты где?

— Я остановился в новой гостинице в Тихуане. Очаровательная,под названием «Виста де ла Меса».

— Могу я тебе туда позвонить?

— Это не так просто. Мне пришлось звонить через платнуютелефонную станцию. Думаю, она обеспечивает связь во всем квартале этой частигорода. Я пойду прилягу и немного посплю. Запиши на всякий случай номертелефона.

Мейсон продиктовал Дрейку номер телефона, прочитав его натабличке, приклеенной к корпусу телефонного аппарата.

Записав номер, Дрейк произнес:

— Хорошо, Перри, у меня для тебя кое-что есть. — Что?

— Ты хотел, чтобы мы разузнали все, что только можно, обЭзел Гарвин. Ну так я докладываю: задание выполнено.

— И что?

— Она владела рудником в Нью-Мексико. Какое-то времязанималась им, а…

— Об этом я уже знаю, — перебил его Мейсон.

— Так. Потом она уехала в Рино, где и прописалась,по-видимому, намереваясь получить развод. Но что-то изменило ее планы. Я ненашел подтверждения о разводе. В Рино она сблизилась с неким Алменом Б. Хекли.Тебе это имя что-нибудь говорит?

— Ничего, — ответил Мейсон.

— Так вот, у него там есть ранчо. Похоже, он очень богатыймалый и жуткий ловелас. Женщины были просто без ума от него. Эзел Гарвин тожеувлеклась им. В это время она жила в пансионате для разводящихся рядом с егоранчо и проходила, как принято говорить, «курс лечения». Когда Эзел немногооправилась, на ранчо появился этот малый, Хекли. Все женщины пансионата,ожидающие в течение шести недель развода, были влюблены в него. Он же предпочелдругим Эзел Гарвин. Они много времени проводили вместе.