— Молодец, старлей! Я вот до такого финта не допетрил, — сказал майор Помидоров и довольно кивнул. — Это моя работа, поскольку все контакты с МВД Дагестана лежат на мне. Я решу данный интересный вопрос сразу после совещания и сообщу тебе, Артем Борисович.

По дороге, проделанной прямо в крутой стене, микроавтобус без проблем добрался до следующего перевала. Подъем на него был не особо крутым, к тому же прямым. Все это плюс полное отсутствие встречного движения позволяло ехать достаточно быстро и спокойно. А вот спуск с этого перевала, как стало видно сверху, опять представлял собой серпантин.

Только микроавтобус покатился вниз, как Анатолий вдруг закричал непривычно тонким голосом:

— Стой! Нет, наоборот! Газуй, здесь не развернуться. Задним ходом с обрыва слетим. Жми вперед. Быстро!

Анатолий, обычно тихий и нерешительный, начал вдруг жестко командовать.

— Что ты?.. — спокойно и даже слегка лениво спросил Шабкат.

Он уже догадывался о том, что сумел разглядеть его оператор в густых сумерках, хотя сам этого еще не видел.

— Там люди. С оружием! Они за скалой прячутся. Это бандиты. — У Анатолия начала мелко и часто подпрыгивать нижняя челюсть. — Гони! Будем прорываться.

— И пусть бандиты. Мы к ним и едем.

— К бандитам?

— Да. Только не скажи так при них. Они называют свою банду джамаатом.

— Мы едем в банду? — удивленно переспросил Анатолий.

Он видел невозмутимость Шабката и уже чуть успокоился.

— Зачем? Они ведь нас убьют.

— Не беспокойся, никто тебя не убьет.

— Мы для них враги, пропагандисты противоборствующей стороны. Гони, Шабкат! Будем прорываться.

Но водитель, напротив, сбросил скорость и стал плавно притормаживать, импульсными движениями вдавливая в пол педаль тормоза.

— Мы едем в банду брать интервью у ее эмира, — сказал он сухо и жестко, отметая всякие сомнения оператора. — Я с ним договорился.

— Они нас пристрелят! — В голосе Анатолия явно чувствовался животный испуг.

— Они нас не тронут. Эмир — мой двоюродный брат. Будь профессионалом.

— Заранее предупреждать надо! — назидательно произнес Анатолий, заметно успокаиваясь. — У меня желудок не железный. Могло бы несчастье произойти. Тогда интервью пришлось бы отменять. Вот это был бы непрофессионализм. Самый настоящий. Стопроцентный. Вызванный этическими соображениями. Сам понимаешь, не смог бы я, в самом-то деле, снимать интервью, не сменив штаны. А я с собой запасные почему-то не взял. — Анатолий говорил, зло посмеиваясь над собой и своими страхами, хотя в голосе его особого веселья не слышалось.

«Фольксваген» тем временем продолжал плавный неторопливый спуск.

Четыре человека в желто-коричневом песочном камуфляже вышли из-за крупных придорожных камней на обочину. Один поднял руку, трое наставили автоматы на микроавтобус.

Шабкат опустил стекло и остановился, не выключая двигатель, около того человека, который поднимал руку и, скорее всего, был тут за командира.

— Шабкат? — спросил тот.

— Латиф, — ответил Шабкат, думая о том, что имя брата совсем не соответствует его характеру.

В переводе с арабского слово «латиф» означает «мягкий», «добрый», «приветливый», «любезный». Давая сыну это имя, родители надеются, что он именно таким и вырастет.

Человек ткнул пальцем на обочину дороги, где следовало поставить машину. Шабкат подъехал туда и увидел, что кювет там плотно завален несколькими большими и крепкими камнями. По ним он вообще скатился с дороги и заехал под большую рыжую скалу.

Когда микроавтобус оказался там, человек в камуфляже крутанул руку так, будто поворачивал ключ в замочной скважине. Он требовал выключить двигатель.

Шабкат сделал это, вышел из микроавтобуса и движением руки позвал за собой Анатолия. Тот повесил на плечо ремень тяжелой и объемной профессиональной камеры и присоединился к товарищу.

Шабкат не знал арабского языка. Он попытался жестами показать командиру бандитов, что тот должен оставить кого-то из своих людей около машины. Тот все понял и что-то выкрикнул.

Из-за камней вышли еще двое мужчин в таком же камуфляже, с автоматами на груди. Они молча выслушали короткие указания командира, согласно кивнули и встали у обеих передних дверец микроавтобуса, как на посту.

Шабкат подумал, что здесь, где-то поблизости, наверняка находятся и другие бандиты. Им, скорее всего, строго-настрого запрещено себя показывать.

А Анатолий тут же высказал журналисту свои опасения:

— Если кто-то по дороге поедет, то обязательно увидит нашу машину и двух этих милых ребят рядом с ней. Нам это может грозить изрядными неприятностями.

— Да, ты прав, — согласился Шабкат и попытался что-то объяснить командиру бандитской группы.

Он опять пустил в ход жесты и отдельные слова из арабского языка, которые знал. Но на сей раз командир не понял таких вот объяснений.

Тогда в дело вмешался оператор. Он решил, что надо быть проще, сначала показал рукой на часовых, торчавших у машины, потом — на камни.

Теперь командиру все стало понятно. Он отдал приказ, и оба бандита тотчас нашли себе убежища.

После этого командир двинулся через ближайшую расщелину вперед. Он жестом велел телевизионщикам следовать за собой. Другие бандиты шагали у них за спиной. При этом они держали автоматы в боевом положении, явно намекали Шабкату и Анатолию на то, что никаких глупостей им делать не стоит.

Расщелина оказалась длинной и сквозной. Анатолий это сразу определил, вытащив зажигалку и щелкнув ею. Язычок пламени заметно отклонялся в сторону его груди. Это значило, что в расщелине тянул сквозняк.

Зажигалку эту оператор носил с собой только из-за слабого светодиодного фонарика, вмонтированного в нее. Сейчас этот девайс ему очень сгодился, потому что в глубине расщелины было совсем темно.

По этой расщелине, то ныряющей глубже, то круто поднимающейся вверх, они шли достаточно долго. Шабкат никогда не страдал клаустрофобией, но начал уже чувствовать себя, мягко говоря, неуютно. Тем не менее он молча шел за командиром группы и ни разу не обернулся. Не считая первого случая, когда его позвал Анатолий, чтобы показать язычок пламени зажигалки.

Шабкату казалось, что если он будет идти именно так, не оборачиваясь, то тем самым покажет свое доверие к бандитам. Они ответят ему тем же.

Наконец-то расщелина привела телевизионщиков и бандитов к входу в небольшой грот, где горел костер. Как только Шабкат оказался там, запах дыма сразу ударил ему в нос.

После темноты расщелины свет костра больно резал глаза, не позволял ничего разобрать. Шабкат несколько раз с силой зажмурился и быстро открыл глаза. Кто-то учил его таким вот образом привыкать после темноты к свету. Кажется, это было, когда он снимал видеосюжет про горных туристов. Но на сей раз этот способ не помог.