Холодильник оказался на месте, и его содержимое тоже. Утюг достал пол-литра водки, початую банку мёда, перелил содержимое бутылки в стакан, добавил три ложки мёда, подумал и потряс над стаканом перечницей. Чихнул и залпом выпил содержимое, потом мелкими шажками добрёл до кровати и отрубился.

Он обязательно очнётся, ведь завтра ему на службу, и он будет там как штык. Или как два.

* * *

Юлий спал и видел сны. Он действительно наглотался снотворного и храпел, периодически посапывая, словно младенец. И было ему хорошо и спокойно, несмотря на зарождавшиеся на его небосклоне грозовые тучи.

* * *

Вечерело, ночь опускалась на город словно сексуальный маньяк, проникая во все его уголки. Анатолий третий час торчал в подъезде Лысого, каковой не шёл.

Анатолий нервничал, хотелось покончить с делами побыстрее. Он злился, потому что опоздал в больницу к Елене и теперь чисто по-человечески хотел на ком-нибудь сорвать зло.

Глава 9

Анатолий дождался – хлопнула подъездная дверь, и он, ещё не видя вошедшего, шестым чувством понял: Лысый. Да, это был он, приметы совпали, и лысина была налицо.

Мышцы Анатолия напряглись, потом привычно расслабились, Лысый ему был нужен живым, так как именно он изгалялся над Еленой больше всех. Сейчас, за две секунды до встречи, Анатолий подыскивал ему наказание. Зло, копившееся в груди, искало выхода.

– Не дёргайся, тварь, убью!

И столько ненависти прозвучало в голосе Анатолия в этот момент, что Лысый, поначалу потянувшийся рукой за пазуху, передумал и безвольно опустил руки.

– Молодец, понятливый.

– Кто ты? Ты знаешь, что за мной стоит Вадим?

Парень замолчал, видимо, надеясь, что имя неведомого Вадима произведёт на Анатолия должное впечатление.

– Плевал я на него, пошли.

– Зря, он не простит.

Парень оказался молчуном и за всю дорогу не проронил ни слова. До самого подвала. Всю дорогу он казался уверенным в себе или делал вид. Однако, увидев своего кореша, всё понял и попытался сбежать, но ствола у него уже не было (отобрал Анатолий), а со связанными руками он дрался хуже Анатолия. Два удара в челюсть отправили его в нокдаун.

Через несколько секунд, размазывая кулаками кровь из носа и разбитых губ, Лысый встал. Зло посмотрел на Анатолия.

– Чмо, пожалеешь!

Анатолий проигнорировал фразу, ударил его в живот, пах и, уже согнувшегося от боли, по голове, обеими руками. Потом подтащил к верстаку и привязал. Настроение почему-то пропало, стало горько и противно.

– На́ конверт, заработал.

– Спасибо. А Лысый прав, Вадим тебе не простит.

– Пиши, у тебя час.

Анатолий задумался, злость уходила. Он, видевший много смертей и лишивший жизни не один десяток, устал убивать. Он устал от крови, хотелось любви и нежности. «Не в этой жизни», – подумал Анатолий и посмотрел на часы. Время поджимало.

* * *

Он перегорел, и оба парня умерли быстро, без мучений. Злость прошла как снег по весне, осталась только горечь и боль. Боль в душе. Анатолий спеленал трупы, расфасовал по большим целлофановым мешкам и погрузил в машину. Ночь помогает смелым, миновав все посты, он выехал за город.

Анатолий проехал пятнадцать километров и свернул на просёлочную дорогу к заброшенным торфяным разработкам. Он спешил, теперь его ничего не держало в этом городе. Он заберёт Елену и уедет куда-нибудь далеко. Трупы с привязанным к ним грузом поодиночке ушли под воду. Не сами, конечно, Анатолию пришлось постараться, спихивая их куда поглубже.

На минуту показалась луна, осветив чернильно-коричневую воду, по которой расходились круги. Анатолий перекрестился, мысленно пообещав себе начать новую жизнь.

Сегодня не вышло, к торфяному болоту подъехал милицейский «УАЗ». Анатолий не стал ломать голову, засекли ли его на посту по угнанной машине и поехали следом или же просто роковая случайность. Вариантов не было, и он достал ствол.

Из «УАЗа» вышли два неопытных или самонадеянных «мента» сержанта, с короткоствольными АКМСУ в простонародье именуемые ублюдками, неестественно круглые от бронежилетов. Анатолий прищурился.

– Предъявите документы. И что мы здесь делаем в столь поздний час?

– Воздухом дышу, – попытался отшутиться он.

– Документы!

И прежде чем один из них успел потянуться к автомату (второй светил фонариком в лицо Анатолию), прозвучало два выстрела. Тела мягко ушли под воду. Позднее оба попали в сводки погибших при исполнении. Но кому от этого легче? Им? Их семьям, детям, как говорят, родным и близким? Бывает и так, хорошие, может быть, люди и пропадают ни за грош, при обстоятельствах. Судьба, карма, случай?

Сегодня не их день. Анатолий выругался, открыл бензобак «УАЗа», намочил в бензине тряпку, подумал и, решив, что водитель угнанных «Жигулей» ни при чём, стёр свои отпечатки и поджёг только «УАЗ». Он оглянулся только один раз, пламя костра освещало стоявшие невдалеке «Жигули». К утру от «УАЗика» останется только обгорелый скелет.

Пешком, двадцать километров или чуть больше. Что делать, такова жизнь, смерть обычно ещё хуже.

* * *

Анатолий не ругался матом, не жаловался сам себе, он просто шёл. Шёл к городу, в рубашке с коротким рукавом, джинсах и тапочках на босую ногу. Да и кому жаловаться, если сам дурак. Машина машиной, а расслабляться не след.

Тёмное, забитое тучами небо давило, прижимало к земле. Тапочки не лучший вид обуви для длительных прогулок под открытым небом, а моросящий с этого самого неба дождь вообще не располагает к прогулкам.

«Хреново», – подумал Анатолий и, поскользнувшись на мокрой земле, потерял одну тапку. Поиски не принесли желаемого результата, и Анатолий похромал дальше.

Судьба явно насмехалась над ним – через сто метров яма, попавшаяся на пути, поглотила вторую тапку. Анатолий выругался нецензурно, правда, про себя, не вслух, и пошёл дальше, ежеминутно поскальзываясь и запинаясь.

«Ничего, – думал Анатолий, – ещё три километра полем, а там до леса рукой подать. Километров пять лесом – вот он и город, если дойду. А куда денешься, надо!»

И Анатолий шёл, скользил в темноте на мокрой земле и молча, сжав зубы, шёл. Под мокрыми пятками противно хлюпала грязная земля, просачиваясь сквозь замёрзшие пальцы. Лето летом, но босиком – это вам не по сухому песочку на пляже.

Где-то вдалеке залаяла собака, вторая, громче и громче. Анатолий вздохнул с облегчением. Или деревня, но скорей всего он вышел правильно и это окраина города.

Через пятнадцать минут кульбитов под проливным дождём, который никуда не спешил, Анатолий вышел к забору. Или деревня, что ж, по крайней мере, уже что-то. Как говорят, отрицательный результат – тоже