Весь остаток завтрака проходит в полном молчании. И я уже собираюсь идти к Гордею, расправившись с шедеврами местной кухни, когда Эдетта внезапно обращается ко мне:

— Диана, отнеси пару тостов и кофе Гордюше. Мой мальчик так устал с дороги, что даже не спустился к завтраку.

Ее беспокойство выглядит таким надуманным, словно она пытается себя чем-то занять, что я едва сдерживаю смешок. В отличие от Кирилла, который фыркает нарочито громко, вызывая негодование у матери, а потом я перехватываю его насмешливый взгляд. От этого сиюминутного понимания становится как-то легче на душе, и я, схватив поднос с завтраком, иду к Гордею.

Когда я захожу к нему в комнату, то первое, что обнаруживаю — это пустую кровать.

— Гордей?! — зову я его громко, пристраивая на низком столике поднос с едой.

— Ди, идем сюда! — кричит он мне, и я без задней мысли иду к нему.

В ванной стоит пар, как в бане. Я не сразу замечаю Гордея, а когда замечаю, рефлекторно закрываю глаза ладонями и отворачиваюсь с возмущенным возгласом:

— Ты, что, голый?!

Гордей звонко смеется над моей реакцией, а потом подходит ко мне и обнимает сзади. От него приятно пахнет мужским гелем для бритья, а от тела идет жар.

— Ди, давай пошалим? — его горячее дыхание обжигает ухо, а руки уже берут в плен, из которого так просто не выбраться.

Он осторожно ведет меня в сторону душевой кабинки, и мы останавливаемся прямо в центре — автоматически включается тропический душ, и я становлюсь мокрой с головы до пят.

— Шалость удалась, — посмеиваюсь я над Гордеем, но, кажется, он настроен более чем решительно.

Я даже не успеваю понять, в какой момент оказываюсь прижатой к прохладному кафелю. Гордей целует меня так неистово, что в голове становится пусто.

— Сюда может зайти кто угодно, — шепчу я в панике, когда он расстегивает ширинку моих джинсовых шортиков.

— Меня это заводит еще больше, — Гордей опускается на колени и целует внутреннюю сторону моего бедра, посылая мурашки по всему телу.

Я не понимаю саму себя. Почему мое тело так охотно отзывается на ласки Гордея, если я влюблена в Кирилла? Во всем виновата гребаная физиология? Или это я такая потаскуха, которая не может устоять перед мужским вниманием?

Пока мысли вихрем проносятся в моей голове, Гордей осыпает мою кожу поцелуями, поднимаясь все выше и выше.

— Не закрывайся от меня, — говорит он, глядя на меня снизу вверх, пресекая мою попытку прикрыться руками.

В этот момент Гордей выглядит таким чертовски сексуальным, таким взрослым, что у меня перехватывает дыхание. Этого мне и не хватало с ним! Может быть поэтому я переключилась на Кирилла…

— Ох! — выдыхаю я громко, когда Гордей очень чувственно прикусывает кожу на внутренней стороне бедра.

Нет, нет, нет! Тело, умоляю, не заводись! Я напоминаю себе ужа на раскаленной сковородке, который пытается оттянуть неизбежное.

— Гордюш, нас может увидеть твоя мама, — шепчу я и, слегка сжав его за плечи, тяну его к себе.

Гордей не сопротивляется, однако не спешит меня отпускать. Вместо этого он вновь возвращается к моему рту и врывается в него своим горячим языком. Тут уже я отступаю, не в силах сопротивляться под таким страстным натиском: мы целуемся прямо под душем.

Гордей слегка сжимает мою талию, затем его ладонь ныряет под футболку и ползет вверх, к лопаткам. Его влажные губы в это время уже исследуют мою шею, оставляя на ней легкие поцелуи-укусы. Его движения такие чувственные, такие смелые, что я теряюсь и едва не забываю обо всем на свете, даже о том, что нас могут услышать. Где мой парень всему этому научился, черт возьми?!

— Ди, ты меня с ума сводишь… — Гордей игриво прикусывает мне мочку уха и вдруг проводит пальцами поверх джинсовых шортиков, прямо вдоль моего лона.

Я судорожно выдыхаю, когда вдобавок ко всему он прижимается ко мне своим возбужденным членом. Не знаю, что со мной — мне не удается сбросить напряжение, которое осталось со вчерашнего ужина. Да и разве можно забыть хоть на секунду о том, что Гордей — брат Кирилла? Или о словах Эдетты, что рьяно защищает честь своего младшего сына?

Я прикрываю глаза, молясь о том, чтобы она прямо сейчас ворвалась в эту комнату и прервала нас с Гордеем. В другой раз я бы посмеялась над собой, но сейчас мне не до шуток.

— Перестань думать о моих родителях, — с улыбкой говорит Гордей, словно прочитав мои мысли. — Расслабься, Ди, тебе понравится…

Наверное, ему хочется продолжить дальше — его пальцы очень уверенно проходятся по моему бедру… Вот только в следующую секунду раздается громкий хлопок дверью, отчего мы с Гордеем едва не отскакиваем друг от друга и замираем на месте, напряженно переглянувшись.

«А что если это был Кирилл?» — проносится у меня в голове тревожная мысль, от которой на душе моментально становится паршиво.

У меня на душе становится паршиво, когда Дима, мой заместитель, скидывает мне официальный отказ от компании «Бэллс». Черт! Выходит, Бэлла все же затаила обиду.

Я всегда считал, что женщинам не место в большом бизнесе. Их миссия — быть красивыми и охранять домашний очаг, но попробуй переубеди в этом Бэллу.

Ах, Бэлла… Временами нам с ней было слишком хорошо. Я до сих пор с ностальгией вспоминаю наш секс в комнате ее родителей: мы тогда чуть не попались, благо я успел зажать рот их дочери, которая испытывала такой мощный оргазм, что не смогла сдерживать своих криков. Представляю, как бы расстроилась мать Бэллы, если бы увидела эту картину: все ее старания воспитать дочь прилежной христианкой пошли насмарку.

Зато вот ее брат, по совместительству мой дражайший отчим, своими глазами убедился в том, как Бэлла умела работать ртом! Ее минету в тот роковой для Краснова-старшего день можно было смело присвоить звание эталонного — она самозабвенно заглатывала мой член по самые гланды, доставляя мне нереальное удовольствие и не замечая ничего вокруг.

К слову, мы с ней частенько увлекались расширением границ дозволенного. Так Бэлла называла нашу слабость к жесткому сексу.

— Тигунов, мы с тобой из одного теста, — частенько повторяла она свою любимую фразу.

В этом я с ней почти никогда не соглашался, однако Бэлла только посмеивалась над моими возражениями, чем невероятно выводила меня из себя.

Похоже ей это нравилось — дразнить и доводить меня до крайней точки. Наши ссоры почти всегда заканчивались одним и тем же…

Однако даже этого было недостаточно для того, чтобы стать друг для друга по-настоящему близкими людьми. Постоянные ссоры и выяснение отношений — это не тот фундамент, на котором можно построить крепкий союз.

Мы с Бэллой не давали друг другу никаких обещаний, но я всегда был ей верен. Зато она, как оказалось, без зазрения совести прыгнула в койку к моему лучшему другу, когда я находился в командировке в Америке.