– Нет, – чуть улыбнулся он. – Мы пойдем на то старое кладбище, которое стало частью города. Это недалеко, всего в пяти остановках отсюда. Повезет – на дежурный троллейбус или маршрутку попадем. Но можем пройтись.

– Тогда чего ждем? – начала Руся, чтобы закончить решительным: – Идем давай!

Но ворон перебил – или просто ловко вставил в небольшую паузу:

– Ты мне не дала слова, что будешь меня слушаться.

– Я же сказала! – возмутилась Руся, считая, что на этот раз именно Данияр ведет себя по-детски. – Я сказала, что согласна слушаться тебя! Что тебе еще нужно?!

– Мне нужно, чтобы ты сказала: «Даю слово слушаться тебя!»

– А не все ли равно?! – обозлилась Руся.

– Нет, не все равно, – меланхолично ответил ворон. – Твое согласие мне ничего не дает. А в случае, если ты даешь слово, будешь за него потом отвечать, если ослушаешься.

– Это как?

– Просто. Слово, данное человеком, который часть этого мира, – он обвел рукой черные деревья сквера, высившиеся справа темной горой, – это настоящее слово, которое удержит тебя от… – Он снова затруднился с объяснением.

– От непослушания? – подсказала девушка, ехидно улыбаясь.

– Хотя бы так.

– Ну хорошо, хорошо! Вот тебе мое слово: я даю тебе слово во всем тебя слушаться и подчиняться тебе сегодняшней ночью!

И подпрыгнула на месте, а потом резко рванула к Данияру обнять его, когда в сквере, среди черных деревьев, совсем неподалеку, кто-то гаденько захихикал в шелестящей до сих пор тишине, а потом заохал, словно получил пинка.

– Принято, – сказал недрогнувший Данияр.

Что принято – Руся не стала переспрашивать. Вся бравада, вся эйфория, что она такой важный человек в открывшемся ей мире, мгновенно слетели. И она почувствовала себя маленькой девочкой в громадной вселенной, полной жутких тайн.

– Кто это? – пролепетала она, вскидывая голову на вершины деревьев и страшась разлепить пальцы на спине ворона.

– Не бойся, это аука, – пренебрежительно ответил Данияр. – Он любит всех передразнивать – особенно вечерами и ночью.

Разлепленные, но все еще напряженные пальцы были влажными от пота. Руся пару секунд сомневалась, стыдно ли ей так вцепляться со страху в ворона или нет, а потом снова просунула ладошку под сгиб его локтя. Пока сам не скажет, ни за что от него не отцепится! Себе дороже… Открыла рот спросить – и закрыла. Ауку ей сегодня не увидеть. И без вопроса понятно. И что-то… и не хотелось даже.

Он сказал – в ночь. Шагая рядом с Данияром, Руся обеспокоенно прислушивалась к этой странной ночи. И пришла к выводу, что если не болтать, то можно услышать кое-что, что ранее не воспринималось как нечто разумное. Хоть последнее и звучит глупо. Если нечисть разумна, конечно. Или ей что-то чудилось, что не относится к жизни этой ночи? Но что она точно постоянно слышала, так это равномерный шелест, который сопровождал их во время «прогулки» по этой дорожке. Шелест и шуршание, как будто кто-то махонький перебегал от куста к кусту, стараясь для своего бега уловить то время, когда два путника либо говорили слишком громко, либо слишком громко шагали…

А еще она вслушивалась в редкие вскрики птиц, прячущихся в ветвях деревьев, вздыхала о соловьях, которые давно уже отпели, и отгоняла от себя странные мысли о том, что эти ночные птичьи вскрики могут быть подсказкой: птицы не просто просыпаются среди ночи, а… их кто-то тревожит как минимум. И, когда раздавался слишком горестный, по ее мнению, вскрик, Руся безотчетно прижималась к Данияру, а тот успокоительно похлопывал ее по руке. И девушка признавалась себе: она не воспринимает этот жест как нечто снисходительное. Ворон успокаивает ее – не более.

Благополучно дошли до следующей остановки и прошли бы ее дальше – транспортное табло показывало только время и никаких тебе транспортных средств, но Данияр внезапно остановился, мягко прижав рукой ее ладонь к себе.

– Что? – спросила Руся и машинально оглянулась: может, запоздалая, не учтенная табло маршрутка подъезжает?

Но по дороге шныряли только легковые машины, и лишь раз медленно и торжественно проехала громадная машина-поливалка, после которой в воздухе запахло пыльной влажностью и свежестью окошенных газонов. Мимо прошли две пары, беседующие вполголоса.

– Поздороваться не хочешь? – негромко спросил Данияр и кивнул на навес остановки.

Руся ощутила, как ее щеки начинают гореть то ли от страха, то ли от волнения: неужели ворон приметил кого-то из… паранормального народа?

– Только если с тобой, – боязливо прошептала она, чувствуя, как начинает дрожать: а ну как там чудище жуткое-прежуткое? Типа зеркальника? И вдруг рассердилась и буркнула, удерживая двинувшегося к навесу ворона: – А нам знакомство это сейчас нужно? У нас так много времени?

– Ты права, – кивнул Данияр и как ни в чем не бывало повел ее дальше.

– Данияр, а я всех этих… существ увижу сама? Или только после того, как… поговорю с ними?

– После.

Она выдохнула: значит, можно было посмотреть. Любопытно, почему Данияр предложил ей это… знакомство? Напугать хотел, чтобы слушалась? Но ведь она и так… Или он хотел помочь ей увидеть двенадцать существ?..

Больше они не разговаривали, шли себе спокойно, время от времени встречая запоздалых прохожих, а то и гуляющие парочки. Один раз девушку сильно напугал человек, почти бесшумно пролетевший мимо них на какой-то одноколесной штуковине. Руся заметила, что даже Данияр вздрогнул и, кажется, чуть не выругался. Во всяком случае, она расслышала что-то вроде «черта».

Через две остановки она снова не выдержала:

– Я вспоминаю все места по нашей дороге и не могу вспомнить ни одного кладбища. Ты уверен, что мы идем туда, куда надо?

– То кладбище давно под землей, – сказал Данияр. – Мы ходим по нему, как по обычной поверхности. Еще две остановки – и будет сквер, очень большой. Знаешь о таком?

– Да, там часто всякие мероприятия бывают, потому что там военный мемориал. – И дрогнувшим голосом спросила: – Хочешь сказать, этот сквер и есть?..

– Есть, – подтвердил он.

– Но ведь кладбище, если оно там и было, уже глубоко под землей! – заволновалась Руся. – Как же там упыри-то могут прятаться? – А сама вспоминала, сколько там зелени – плотной зелени кустов и деревьев, и холодела от неприятных предчувствий.

– Кладбище это древнее, а значит, силы, дремлющие под землей, все еще могут привлечь к себе нежить и дать ей возможность пересидеть голодное время.

– Голодное – это когда никого не поймал? – с ужасом спросила Руся. А потом ужас начал накрывать такой ледяной волной, что она почувствовала тошноту. – Я… как-то забыла, что упыри… Они людей едят по-настоящему?

– Да.

– А… много? Много людей погибло?