Елене Кирилл категорически не нравился. Он ей чем-то напоминал отца и деда. Может, еще и поэтому с содроганием думала о том, чтобы связать жизнь с таким мужчиной. Но ее неприступность Кирилла, казалось, только распаляла. Так что Елена решила, что хоть какой-то плюс в изгнании все же найти можно. Из ее жизни исчезнет не только семья, но и Порицкий. Как же сильно она заблуждалась!

От воспоминаний меня отвлек приход доктора Быстровой:

— Доброе утро, Леночка. Как ты сегодня?

— Спасибо, уже лучше. И многое вспомнила, — обрадовала я добрую женщину.

— Это хорошо, — улыбнулась она, но тут же посерьезнела: — К тебе посетители. Готова принять? Они пока решают кое-какие вопросы с главврачом. Похоже, твой отец намерен сам оплатить остаток лечения и другие процедуры, что тебе могут понадобиться.

— Не стоило ему так беспокоиться! — скривилась я. — Он один пришел?

— С твоей матерью и керном Порицким.

При упоминании мамы я оживилась так, словно речь действительно шла о родном человеке. Но потом еще больше помрачнела. Сказать в лицо отцу, что не намерена возвращаться — одно, а вот матери — совершенно другое. Еще и этот лысый идиот будет торчать рядом, что тоже не добавляло хорошего настроения! Но выбора нет. Рано или поздно этот тяжелый разговор все равно бы состоялся. Постараюсь выдержать.

Это произошло на третьи сутки после восемнадцатого дня рождения Елены. Утром за завтраком отец сообщил, что сегодня она должна покинуть их дом навсегда. И пусть все уже морально готовились к этому, удар от этого легче не стал. Глаза мамы и Лады наполнились слезами. Ольга Бакеева даже впервые на памяти дочерей осмелилась возразить мужу:

— Анатолий, неужели нельзя ничего придумать, чтобы Леночка осталась? Можно ведь сделать ее сотрудницей одной из наших компаний или…

Отец резко ударил кулаком по столу, обрывая ее робкую просьбу.

— Все уже решено! Помоги Лене собраться. Через час она должна быть готова. Ее будет ждать машина. Я сам провожу Лену туда, где сможет пожить первое время. И не беспокойся, на улицу я ее выгонять не собираюсь, — едко добавил он. — Не считай меня таким уж тираном! Сама знаешь, иного выхода нет.

В глазах Ольги, Лады и Лены отчетливо читалось несогласие с этим заявлением. Выход, безусловно, был. Вот только идти на возможный урон репутации семьи Анатолий Бакеев не желал. Ни ради дочери, ни ради кого-либо еще.

Как ни странно, в отличие от мамы и сестры, по щекам которых катились слезы, Лена не плакала. Держалась со сдержанным достоинством, как и подобает девушке из благородной семьи. Что бы ни творилось внутри, внешне эмоции никак не проявлялись. Сразу после завтрака Лена последовала всем распоряжениям отца и отправилась в свою комнату.

Держалась она и во время прощания, когда мать и Лада вцепились в нее, как клещ, рыдали и не желали никуда отпускать. Брат скомкано пробормотал нечто невразумительное, хотя и по его виду было понятно, что равнодушным не остался. Единственным, кто, как и Лена, сохранял внешнюю невозмутимость, оставался отец.

Они сели в автоход марки «Змей» — статусный и роскошный, производства одной из компаний Марицких, сильно напоминающий лимузин из моего родного мира. Лена знала, что, скорее всего, это последний раз, когда она сможет окунуться в атмосферу привычной для нее жизни. Мягкий просторный салон, негромкая музыка, личный водитель. Отец сидел с ней рядом на заднем сиденье и почти всю дорогу молчал. Только когда они, покинув пригород, где находилась усадьба Бакеевых, покатили по улицам Меданы, заговорил:

— Я снял для тебя квартиру в приличном районе. Стоимость аренды, конечно, немного кусается, но о том, как станешь оплачивать жилье, поговорим чуть позже. А на первое время на открытый для тебя счет в банке я положил пять тысяч ранов.

Лена вежливо поблагодарила, пусть сейчас находилась в какой-то прострации. Толком даже не осознавала смысла сказанного, будто все еще не верила, что это на самом деле с ней происходит. Как будет жить абсолютно одна и заботиться о себе сама, попросту не представляла. С малых лет ей никогда не приходилось думать о таких вещах. Все бытовые вопросы решали родители и слуги. Единственное, что требовалось от Лены — быть хорошей и послушной дочерью. Даже в отношении учебы никто многого не требовал. Но тут уж она сама старалась изо всех сил, желая добиться одобрения родителей.

Что греха таить, Лена и о реальной жизни знала лишь то, что видела в кино и сериалах. Девочек всегда оберегали, как бы ни столкнулись с чем-то неприглядным. Лена и усадьбу покидала лишь в сопровождении кого-то из взрослых. Обычно ее с Ладой визиты в столицу ограничивались посещением домов кого-то из знакомых или дорогих магазинов и ресторанов. Не во всех аристократических семьях дочерей воспитывали так строго. Многие пользовались куда большей свободой, посещали клубы и другие развлекательные заведения Меданы. Но только не Бакеевы! Патриархальные взгляды Анатолия заставляли его строго следить за дочерьми. Не приведи Артан, опозорят семью добрачными отношениями с мужчинами! Предполагалось, что даже мужей Анатолий подберет им сам. И мнение Лены и Лады его не интересовало.

И вот теперь девочка неожиданно осознала, что отныне становится полностью независимой. Сама будет решать свою судьбу. Привыкнув к иному, Лена панически этого боялась. Правда, изо всех сил пыталась скрыть свои чувства и настраивала себя на то, что сможет со всем справиться. Хотя, по большому счету, втайне надеялась, что отец на самом деле не бросит и будет и дальше помогать. Не зря ведь он обронил фразу, что о том, как она будет себя обеспечивать, они поговорят позже. Лена уцепилась за эти слова, как за соломинку. Они дарили хоть какую-то надежду.

Автоход плавно остановился у одного из многоэтажных домов на тихой и чистой улице. Видимо, район и правда был респектабельный. Из сериалов, где иногда гипертрофировано показывали и иную сторону жизни, Лена знала, что есть и районы, где живут неблагополучные слои населения. И что туда порядочным девушкам лучше не соваться. На каждом шагу могут ограбить или сделать нечто еще более страшное.

Вместе с отцом они поднялись на лифте на восьмой этаж к квартире под номером «шестьдесят три». После большой и просторной усадьбы здесь показалось тесно и неуютно. Всего две комнаты, небольшая кухня и уборная. Но ремонт неплохой и имелась хорошая техника. Когда Лена закончила осмотр квартиры, отец махнул рукой в сторону кухни.

— Пойдем чаю выпьем и поговорим.

Как оказалось, кто-то озаботился и тем, чтобы в холодильнике и кухонных шкафчиках имелось все необходимое на первое время. Лена это оценила и даже испытала благодарность. Представить себе, как стала бы сама закупать продукты, могла с трудом. Обычно этим занимались слуги. А вот готовить девушка умела. Это входило в перечень того, что обязана знать будущая хозяйка, даже если ей самой не придется палец об палец ударить.

Разумеется, чай для себя и отца Елена принялась готовить сама — ни один мужчина семьи Бакеевых в присутствии женщины не стал бы этого делать. Разграничение обязанностей в их роду было четким. За домашними хлопотами Лена немного расслабилась, и случившееся перестало казаться настолько ужасным. Вполне может быть, что изгнание — лишь видимость. И сейчас отец скажет, что втайне будет не только ее поддерживать, но и позволит иногда видеться с мамой и сестрой.