– Вы обсуждали это с Анной? Вы сказали ей, что оплатите лечение Тимоти, если я соглашусь…

Он выставил вперед ладонь:

– Спокойно. Я ничего ей не говорил.

– Но вы…

– Я встретился с Анной на следующий день после того, как ужинал вместе со всеми вами. Я попросил ее составить для меня список нуждающихся семей. Во время этой встречи я из любопытства попросил ее рассказать мне о Тимоти. Она упомянула об этой американской клинике. Тогда я предложил ей оплатить лечение, авиабилеты и проживание в гостинице.

Щеки Энди вспыхнули.

– Это очень великодушно с вашей стороны. Что сказала Анна?

– Она отказалась.

– Неудивительно. Она едва вас знает. Впрочем, если бы я была с вами, я бы попыталась ее убедить.

– Возможно, вам удастся убедить ее сейчас. Если Анна будет считать меня будущим членом вашей семьи, она вряд ли откажется от помощи. Чем скорее она ее примет, тем будет лучше для Тимоти, не так ли?

Потрясенная, Энди долго смотрела на Доминика, прежде чем смогла произнести:

– Это… шантаж.

«Вы коварный и безжалостный», – хотела добавить она, но промолчала. Все-таки он предложил помочь Тимоти до того, как заговорил с ней о фиктивной помолвке. Это означает, что он не скряга и что у него доброе сердце.

Удивительно, но чем лучше она узнавала Доминика Ханта, тем более загадочным он ей казался.

– Шантаж? Я бы на это не пошел. Я предложил помочь Тимоти без каких-либо условий, но Анна отказалась от моей помощи. Если она будет считать меня вашим будущим мужем, она, возможно, ее примет, и ваш племянник получит необходимое лечение. По-моему, я предлагаю вам соглашение, при котором выиграют все стороны.

Обнаружив, что теребит шнурки на горловине топа, Энди опустила руку:

– Вы меня поставили в затруднительное положение. Попросили меня лгать и притворяться.

– Но при этом вы все равно сможете оставаться такой, какая вы есть.

Ей было трудно смотреть ему прямо в глаза. Ей казалось, что эти проницательные серые глаза видят ее насквозь.

– Вы просите меня притворяться влюбленной женщиной, когда я не влюблена. – Она любила по-настоящему всего один раз в жизни. Доминик был тоже ей небезразличен, но к нему ее просто влекло. – И вам самому тоже придется притворяться влюбленным в меня. Чтобы мы смогли убедить остальных, все должно выглядеть очень правдоподобно.

Она медлила с ответом, хотя, когда он упомянул о лечении Тимоти, уже знала, что ей придется согласиться. Если бы подобное предложение сделал ей кто-то другой, она не раздумывая ответила бы «да». Но разве она может притворяться невестой мужчины, которого желает и который желает ее? Это было бы для нее настоящей пыткой.

– Я понимаю.

– Нам пришлось бы играть чувствами других людей. Мои родные от вас без ума. Они пришли бы в восторг, если бы мы с вами начали встречаться, но наша внезапная помолвка шокировала бы их. Родители Энтони, с которыми меня связывают теплые отношения, захотели бы с вами познакомиться.

– Я вижу, куда вы клоните, – сказал Доминик, снова запустив пальцы в волосы.

Энди прищурилась:

– Если я соглашусь, примет ли Анна вашу помощь?

– Уверен, что да. Заодно вы поможете мне добиться того, чего я хочу.

Она надеялась, что однажды узнает, почему для него так важна эта сделка. Возможно, это поможет ей лучше его понять.

– Вы загнали меня в угол, Доминик. Как я могу сказать «нет», когда вы предлагаете такую невероятную возможность для Тимоти?

– Означает ли это, что вы говорите «да»?

Не желая так быстро уступать, Энди дерзко вскинула подбородок:

– Я бы предпочла, чтобы вы сделали мне предложение так, как полагается. Как будто это настоящая помолвка.

Доминик поморщился, но его глаза при этом не перестали победоносно блестеть. Он знал, что выиграл, но она хотела получить от этой сделки что-то для себя самой. Доминик получит то, что хочет, Тимоти – то, в чем отчаянно нуждается. Но как насчет нее самой?

Она не сомневалась, что, если бы взамен попросила у него денежную компенсацию или какую-то дорогую вещь, он бы ей это дал. Что бы ни говорили о Доминике, он совсем не жадный.

Вот только ее не интересуют ни дорогие наряды, ни ювелирные украшения. Она хочет самого Доминика.

Хочет заняться с ним любовью. Хочет получить удовольствие, о котором он говорил.

– Если я притворюсь, будто все это по-настоящему, от этого что-то изменится?

Его слова задели ее. Они прозвучали так, словно он даже представить себе не мог ее в качестве своей невесты. Ей следует воспринимать их как предостережение и ни на что не рассчитывать, если она не хочет лить слезы, когда все закончится.

– Сделайте это, – скомандовала он, указывая на пол. – Опуститесь на колено.

Его темные брови взметнулись.

– Вы серьезно?

– Да.

– Хорошо.

Улыбнувшись, он покорно опустился перед ней на колено, взял ее левую руку в свои и, встретившись с ней взглядом, спросил:

– Энди, вы окажете мне честь, притворившись моей невестой?

Глядя на его мужественное лицо, Энди не знала, плакать ей или смеяться.

– Я принимаю ваше предложение, – ответила она.

Облегченно вздохнув, он сжал ее руку и поднялся. На мгновение Энди показалось, что он собирается ее поцеловать.

– Но у меня есть условия, – добавила она, отдернув свою руку.

Глядя на ошеломленное лицо Доминика, Энди с трудом сдерживала смех. Очевидно, он не привык, чтобы им командовали.

– Условия? – спросил он.

– Да. Пойдемте сядем и обсудим их. У меня ноги устали от каблуков.

Эта игра была довольно опасной, и ей нужно было получить гарантии того, что никто из дорогих ей людей не пострадает.

Она подвела его к красному секционному дивану в зоне гостиной. Эта квартира принадлежала одной из двух школьных подруг, вместе с которыми она жила, и она, будучи дизайнером, помогла хозяйке стильно ее обставить. Опустившись на диван, она сбросила туфли, и они упали на черно-белый полосатый ковер.

Доминик сел рядом и положил руку на спинку дивана. Он был так близко, что Энди почувствовала аромат его одеколона.

– Мне не терпится услышать то, что вы собираетесь мне сказать, – произнес он, украдкой взглянув на часы.

– Не нужно постоянно смотреть на часы в присутствии вашей невесты, иначе вам никто не поверит.

Он лениво улыбнулся:

– Вы правы.