Сара и ее ребенок оказались в Германии, хотя ее муж, автомеханик инженерного батальона армии, был командирован туда на один год без семьи. Но она все равно поехала с ним. Эта пара была родом из Канзаса, они недавно поженились, и у них только что родился ребенок. Саре был двадцать один год и она, естественно, не хотела быть вдали от мужа. Поэтому она поехала за ним в город Дексхейм. Я был врачом в местном маленьком американском поселении, ответственным за военное подразделение, когда в первый раз увидел ее. Молодая женщина была в подавленном состоянии, что было неудивительно, учитывая обстановку, в которой она жила: за пределами военной части, в старой квартире, с новорожденным ребенком на руках. Сара не окончила среднюю школу, не говорила по-немецки и была очень далеко от дома. Когда ее муж возвращался после нескольких дней службы, его встречали беспорядок и жена, плачущая в кровати вместе с ребенком. Они пришли ко мне за помощью.

Я поставил Саре диагноз «послеродовая депрессия», начал вести с ней консультации, прописал антидепрессанты, селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Спустя месяц она вернулась и сказала, что прекратила лечение. Лекарство отбило у нее всякий интерес к сексу и вообще близости, что до рождения ребенка было одной из важнейших составляющих их с мужем жизни. Она была уверена, что дело в препарате, ведь либидо пропало именно после того, как она начала его принимать.

«Доктор, — сказала она. — Конечно, мое настроение немного улучшилось, но это только губит наш брак. Мой муж понимающий, но все же, у вас есть что-то другое?»

Я сомневался, что в снижении либидо было виновато лекарство. Скорее всего, это был еще один симптом ее послеродовой депрессии. Но противоречить ей было бессмысленно. Я попросил прийти вместе с мужем на следующей неделе, чтобы мы все подробно обсудили и я мог бы дать лучшие рекомендации.

В другой день на той же неделе я был на собрании и поговорил с одним коллегой по поводу этой проблемы. Маленькая больница, во главе которой я стоял, находилась на отшибе Германии, и немецкие доктора брали экстренные вызовы, когда где-то происходила авария или инцидент на службе, а случалось такое примерно раз в месяц. Я говорил по-немецки, поскольку жил в Германии будучи ребенком, знал много местных докторов и спросил у одного из близких коллег мнение по поводу Сары. «Ах, да, — сказал он. — Я видел много таких женщин — они далеко от дома и тоскуют. Молодые и без социальной поддержки, на них все обязанности по уходу за ребенком и своим супругом».

Доктор предложил два варианта: «Сначала дайте ей гомеопатическое лекарство — Гельземиум, потом добавьте траву зверобоя, — сказал он. — Она действует так же хорошо, как антидепрессанты, но не имеет побочных эффектов, которые вы описали. Обязательно поясните, для чего это, и как действует».

Я никогда не слышал о таких лекарствах. Я вернулся в свой кабинет и начал искать информацию об этих средствах. Гельземиум был неизученным гомеопатическим препаратом, но, судя по очень малым дозам, он использовался как плацебо. Гомеопатическая книга гласила, что он помогал при тоске по дому: был описан случай, схожий с ситуацией Сары, но не было никаких исследований или доказательств. Зверобой же, в свою очередь, не раз был проверен в качестве лекарства от депрессии и действовал чуть эффективнее, чем плацебо при рандомизированных контролируемых исследованиях. Зверобой вызывал доверие.

Казалось, что у обоих лекарств не было особых побочных явлений, поэтому я записал их названия, чтобы озвучить их Саре и ее мужу.

Ее муж рассказал, что их дом был в беспорядке из-за состояния жены, и я предложил пригласить кого-то в помощь по дому. Я также рекомендовал вызывать няню пару раз в неделю, чтобы Сара могла посещать мероприятия в военной части, и они согласились. Потом я озвучил им два лекарства, которые посоветовал мне мой немецкий коллега.

Я прочитал описание из книги про Гельземиум (он помогает от тоски по дому) и перевел описание зверобоя из немецкого журнала. Это было «древнее растение с красивыми желтыми цветками, как лучи солнца». Исследования показали, что оно не только поднимает настроение, но и, вероятнее всего, не станет причиной угасания сексуального влечения. Услышав это, они оба сказали: «Доктор, мы хотим попробовать».

Этих лекарств не было в военной аптеке, поэтому я отправил супругов в местную городскую, чтобы купить их. Я попросил их вернуться ко мне через три недели, и когда Сара вернулась, она сказала, что ей стало намного лучше. Ее муж снова был на тренировках в поле, но она уже не плакала так много и сходила на несколько женских тренингов недалеко от дома. «Я встретила женщину из Канзаса, — сказала она. — Она выросла со мной по соседству. Теперь между тренингами мы вместе пьем кофе. И знаете что, — сказала она с неожиданным оживлением, — она на третьем месяце беременности!»

Сара планировала навести порядок в доме вместе с новой подругой, пока ее муж на службе. Я попросил ее продолжить принимать лекарства и вернуться еще через три недели, но уже с мужем. Спустя шесть недель после смены обстановки и начала приема лекарств они пришли вдвоем, улыбающиеся.

«Доктор, — сказал ее муж, — этот зверобой реально работает! Она чувствует себя намного лучше. Спасибо вам большое!»

Я не узнал, как изменилась их любовная жизнь, но я полагал, что она тоже наладилась. Я наблюдал за ними еще шесть месяцев, пока они не вернулись в США, и все это время Сара чувствовала себя прекрасно, а ребенок рос здоровым и счастливым. На одном из их последних визитов я узнал, что она прекратила принимать оба лекарства и прекрасно справлялась без них.

Конечно, что-то помогло Саре. Может, это было улучшение обстановки в доме, когда кто-то пришел и навел порядок. Возможно, дело было в ее новой приятельнице. Может, потому, что их сексуальная жизнь наладилась. Сыграл ли роль Гельземиум (скорее всего, плацебо) или зверобой (легкий антидепрессант)? Мне было интересно: неужели дело правда в этом растении? Ее состояние так резко и значительно улучшилось.

Когда я изучил литературу по этому вопросу, то обнаружил, что зверобой действительно помогает при легкой депрессии, но его эффект незначительно больше, чем у плацебо. Было ли дело в этом, в подруге, в чистом доме, в интимной жизни? Почему это сработало, когда таблетки не помогали?

Зверобой

Несколько лет спустя мне повезло заняться этим вопросом напрямую, когда от меня попросили помощи в разработке и спонсировании крупного клинического исследования зверобоя при лечении депрессии, как у Сары. Это было необычное исследование. Более доскональное, чем это бывает всегда. Обычно новое лекарство проверяется в сравнительном исследовании, когда пациенту наугад дают его или идентично выглядящее плацебо. Такие клинические исследования дорогие, поэтому прежде чем препарат будет изучен, проводятся различные лабораторные анализы, доказывающие, что вещество воздействует на мозг и влияет на те химические реакции, которые задействованы при депрессии. Если они не проведены, то лекарственное средство обычно не изучают в сравнении с плацебо. Научное сообщество было скептически настроено к эффективности зверобоя, потому что необходимые анализы либо не были проведены, либо не показали прямого воздействия на мозг. Антидепрессанты влияют на определенные химические процессы в мозге, например вырабатывают ИОЗС (ингибиторы обратного захвата серотонина), но в зверобое нет достаточного количества таких веществ. В этом растении содержится небольшое содержание гиперицина, который может оказывать различное влияние на мозг. Но его количество в порции, даже в той, что я прописал Саре, было ничтожно мало, чтобы хоть как-то объяснить ее выздоровление. Большинство ученых в США решили, что результаты немецкого исследования были спонсированы компаниями по производству травяных сборов и фальсифицированы. Даже несмотря на то, что я собирался вкладывать средства в изучение зверобоя из моего бюджета в НИЗ, мое предложение было встречено равнодушно.