– Дитя мое… – Коракс покатал в ладонях последнее оставшееся яблоко. – А ведь ты совершенно права. Будь так любезна, порежь мне его на кусочки.

– Чего?! – Если бы Гелера видела себя в этот момент в зеркало, она бы точно воздержалась от столь экспрессивного выражения эмоций. – Сам порежь! Или ты и нож в руках не удержишь?

– Сложно сказать… – задумчиво протянул Коракс, старательно имитируя дрожь руки. – Ты хорошо переносишь вид крови? – Он неловко уронил ножик. Лезвие уткнулось в стол в опасной близости от пальцев.

Нож еще не перестал вибрировать от удара, когда Гелера рывком выдернула его.

– И как ты только обходился, когда меня рядом не было? – недовольно хмурясь, поинтересовалась она.

– Да, тяжело было. Приходилось питаться исключительно кашей. Может, оставить тебя при себе навсегда, а?

Гелера отшвырнула уже надрезанное яблоко на пол и стиснула пальцы в кулак.

– Колдун! Ты же сказал, что умрешь и я снова стану сама собой!

– А если нет? – Коракс вытащил с полки и неспешно положил на стол не дочитанную накануне книгу. Переплет совсем истрепался, надо будет подновить.

– Нет?! Что значит «нет»?! – Гелера подпрыгнула почти вплотную к нему и схватила за плащ на груди. – Куда ты глаза прячешь, колдовское отродье?

Коракс послушно поднял взгляд. М-да, сложно производить внушительное впечатление, если ты ниже оппонента почти на полголовы.

– Я просто предположил, только и всего.

– Я не хочу слушать такие предположения! Еще раз такое скажешь – так тебе лицо отделаю, родная мать не узнает.

– Мать… в любом случае навряд ли меня узнает… – чуть слышно пробормотал Коракс. А сам он не узнает ее точно. Как и все кхоры, он не помнил своего прошлого. Самое раннее воспоминание приходилось на посвящение и сопутствующие ему испытания. Первые четыре года жизни были наглухо отрезаны каменной плитой. Ни одного воспоминания… Даже имя… Он не знал, было ли оно настоящим, данным ему родителями, или просто одной из кличек, придуманной на скорую руку одним из учителей. Скорее всего, второе.

– Эй, колдун… А откуда у тебя этот жуткий шрам на носу? Это Тени оставили? – Серый палец едва не попал Кораксу в глаз.

…Его привели стоны. Тихие, едва слышные – словно издававший их уже не имел сил даже стонать.

Ученический корпус бьерров. Он никогда не был здесь раньше. Да и сейчас попал случайно – его память, все еще проходящая стадию трансформации, сыграла с ним злую шутку – он перепутал направление.

Ему надо было развернуться и пойти прочь – не его это дело, что творится у бьерров. Он – кхор. У них разные дороги. Но стоны все никак не желали затихнуть… И он не смог уйти.

Валявшийся на полу мальчишка был примерно его лет – не старше двенадцати. Бьерр. Из всей одежды – только тонкие золотые браслеты на запястьях. На этих браслетах должна была красоваться гравировка птицы, распахнувшей крылья. Сейчас рисунка было не разглядеть – его заливала кровь.

Бьерр услышал шаги и тут же попытался сдвинуться, сжаться в комок.

– Нет!

– Эй, не бойся… Я не враг. За что они тебя, а? Сделал что-то дурное?

– Не подходи! – Руки беспомощно выставлены вперед в жалкой попытке защиты.

– Да говорю же, я тебя не трону. Я шел на занятия и немного заблудился. Правда! Кстати, меня Коракс зовут. А тебя?

– Варст… – Губы бьерра зашевелились почти беззвучно. – Если ты не враг… Тогда… Ты убьешь меня?

– Что?

Бьерр не успел ответить. А может, и успел – но его ответа было уже не слышно. Гулкие и быстрые шаги в коридоре создавали слишком много шума.

– Это еще что такое?! – В тоне преподавателя явственно читалось раздражение. – Что ты забыл здесь, ученик кхора?! Изволь покинуть эту территорию.

Да, по правилам ему не положено здесь находиться. По правилам ему положено немедленно уйти. По правилам… Тонкий полустон-полувздох за спиной.

– Этот бьерр… что он натворил?

– Мальчишка! – Глаза преподавателя опасно сощурились, превратившись в тонкие щелочки. – Я повторяю. Изволь покинуть эту территорию. Процесс ломки этого нахала – не твое дело!

– Ломки? Какой ломки?!

– Еще один вопрос – и я перенесу его наказание на тебя. Изволь выйти вон!

Преподаватель прав. Ему надо уйти.

Он замялся всего на миг… Миг, достаточный, чтобы в последний раз обернуться.

Бьерр уже не смотрел в его сторону. Он глядел на преподавателя. В голубых глазах застыла стена ледяного ужаса.

– В чем он провинился? Могу я попросить прервать наказание?

– Щенок! Да как ты смеешь?! – Свист кнута, рассекающего воздух. Черное жало метнулось в опасной близости от его носа. – Еще слово, и я…

– Ему плохо и больно! Я не могу так его оставить.

– Ты – кхор. Твоя задача – защищать людей. Людей, а не каких-то бьерров! Пшел вон! Немедленно!

– Ему больно…

– Наглец!

Снова свист… Кнут огненной плетью обжигает лицо. От боли темнеет в глазах. Нет, не только от боли. Что-то вязкое капает со лба, мешая видеть… Он инстинктивно прижимает руки к лицу… Под ладонями тепло и мокро… Он пытается вытереть глаза, но их заливает снова и снова…

– Извинись и выметайся!

– Нет…

Тычок в бок едва ощутим, но почему же так предательски подгибаются ноги? Удар каменных плит по виску кажется едва ли не успокаивающим: камень холодный, а в голове никак не успокаивается вспыхнувший пожар…

Удар по спине, по рукам… Какой-то хруст… Ломается кость?.. Он пытается пошевелиться, уйти от каскада ударов, но тело реагирует слишком вяло.

– Решил, что тебе все дозволено, щенок?

Очередной удар по спине вдруг взрывается фонтаном непереносимой боли. Тело окатывает волна жидкого огня… Он кричит, не в состоянии больше сдерживаться… Кричит, не понимая, что из раскрытого рта больше не вылетает ни звука… На губах мерзкий соленый привкус… А глаза так и не удается протереть… Ударов больше нет, но боль не уходит, снова и снова скручивая тело в судороге… Почему он не чувствует ног?.. Снова свист хлыста – но на этот раз удар достается не ему… Как глупо… Мысли путаются… Голоса…

– Гресер! Ты сошел с ума! Это мой самый перспективный ученик! А ты ему позвоночник перебил!

– Я же не знал, кто он. Он мешал моему уроку. К тому же я был немного разозлен. Не поднимай его, он уже не жилец. Только в крови измажешься. Я объясню Совету… Да найду я тебе еще перспективных, не хохлись ты так…

– Эй, ты меня слышишь? Ты чего, заснул? Я спросила, откуда у тебя шрам на носу?