ходить по лестнице после перенесённой операции, позже ты можешь выбрать любую понравившуюся, - вновь склонился надо мной Эрик.

Меня передёрнуло от его слов, хоть он и проявил заботу, заранее обдумал, как мне будет трудно передвигаться после операции, но от мыслей, что я попала в золотую клетку, становится дурно.

- Я не хочу здесь жить, не хочу всего вот этого, замуж не хочу по принуждению, единственное чего я желаю, так это забрать своего сына, и уехать отсюда, - не стесняясь четверых мужчин в белых халатах, говорю Эрику.

- Вечером приедет Кристиан, вы познакомитесь, обо всём поговорите, уверен, после этой встречи, ты поменяешь своё решение. Сейчас ты сильно перенервничала, устала, слишком много горькой правды валилось на твою голову за очень короткое время, ты чуть не потеряла ребёнка, тебе нужно отдохнуть и успокоится, - произносит мужчина, - Светлана, мы приехали, - громко произносит Эрик, смотря куда-то мне за голову.

Быстрые шаги тут же донеслись до ушей, к нам спешили несколько человек.

- Добрый день, у нас уже всё готово, - раздалось над головой.

Чуть повернув её в сторону, взглядом уперлась в двух женщин, они обе были в медицинской форме.

- Замечательно, забирайте Михаила и Милану, и приступаете к своим обязанностям, - отдаёт приказ Эрик.

- Как скажите, - чуть честь не отдают женщины.

Уже через пару минут я лежала на очень большой и мягкой постели, в нескольких метрах стоял кувез с Мишей, а вокруг него медицинская аппаратура. Ещё через десять минут мне поставили капельницу, от которой неимоверно затягивает в сон. Мыслей было столько, что голова шла кругом, истощённый событиями организм решил отправится на отдых, и ему было плевать на мой страх. Я боялась уснуть, а проснувшись, не обнаружить своего малыша.

Даже во сне меня не отпускает тревога, я просыпалась и чуть ли не бросаюсь с постели, но стоило взглядом наткнутся на кувез с моим сыночком с чудовищными трубками, как тут же проваливалась в очередной тревожный сон. Окончательно проснулась словно от толчка, открыв глаза встретилась взглядом со Светланой.

- Как вы себя чувствуете, Милана? – тут же прозвучал вопрос.

- Живот болит, - отвечаю хриплым со сна голосом.

- Видимо действие обезболивающих закончилось, сейчас уколем и боль пройдёт, завтра утром будем подниматься, лежать долго нельзя, - подойдя к высокому столику, зазвенела стеклянными ампулами, следом разнеслось шуршание рвущий упаковки шприца.

- Как мой Миша? – попыталась приподняться на локти, чтобы заглянуть в кувез, но в глазах неожиданно стало темнеть, в ушах зазвенело, пришлось лечь обратно, прикрыла глаза.

- С мальчиком всё хорошо, он у вас молодец, - глухо донеслось от женщины, в ушах ещё звенит, - если и дальше всё пойдёт, как сейчас, то скоро ваш малыш скоро поправится, - судя по звуку шагов, Светлана подошла к моей постели, - Милана, вам плохо? – раздалось над головой.

В ответ киваю, во рту всё пересохло после того, как в глазах потемнело.

- Сейчас измеряем давление, но для начало сделаем укол.

Светлана принялась за свою работу, я же продолжала лежать с закрытыми глазами, наблюдать за работой женщины совсем не хотелось. Мысли в голове вновь зароились роем жужжащих пчёл, а следом стали появляется воспоминания наших отношений с Павлом. Теперь, мне казалось, всё по-другому, наши встречи, его взгляды, проведённые редкие ночи, его резкие уезды после звонка Алины, то, как он менялся в лице.

Как я не замечала страха в его глазах, когда звонил телефон? Он же боялся! А я дура думала это переживание, за сестру, которой как оказалось и никогда не было, он просто боялся попасться на вранье! А то, когда он не отвечал на звонки, длительные командировки, а главное пару раз я видела его в городе, мельком, но тогда думала, что мне мерещится любимый мужчина, потому что соскучилась. А вчера? Наверное, только такая дура как я, ничего не смогла понять! Лиза же назвала его ПАПОЙ!

- Давление чуть ниже нормы, но учитывая перенесённую операция, ничего критичного нет, вы просто сильно устали, и пять часов сна вам мало на восстановление сил, - снимая с моей руки тонометр, выдёргивает меня из мыслей.

Пять часов? Я проспала целых пять часов, а по ощущением час-полтора.

Где-то сбоку разнёсся тихий звук напоминающий будильник, повернув голову и открыв глаза, пронаблюдала, как Светлана отошла от моей постели, остановилась около окна отключена звук, взяв в руки небольшие часы. Дверь комнаты открылась и на пороге появилась вторая женщина, в её руках была коробка. Имя этой женщины мне пока не известно. Она прошла в глубь комнаты, поставила свою ношу на стол с медикаментами.

- Ты вовремя, пора кормить нашего мужчину, - повернулась к ней лицом Светлана, а я сразу поняла о ком речь.

- Кормить? – спрашиваю, понимая, как глупо звучит мой вопрос.

Неожиданно грудь стала покалывать, и только сейчас я ощутила, как она увеличилась в размерах, положив руку сверху, почувствовала какой налитой она стала.

- А как мне его кормить? Его можно достать оттуда? – киваю на кувез.

- Нет Милана, вы не так поняли, кормить Мишеньку будем мы, он ещё не умеет сам сосать, поэтому кормление происходит через зонд. Пока вы получаете антибиотики, грудное молоко для Мише противопоказано, поэтому кормим смесью, через каждых два часа, маленькими дозами, - объясняет женщина, имя которой я ещё не знаю.

Я прекрасно знаю, что такое зонд, и от мысли, что моему сыночку вводят трубку для питания, становится дурно. Глаза застилают подступившие слёзы. Так не справедливо! Почему мой сыночек должен страдать? За что ему всё это?

- Милана, не расстраивайтесь, самое большое это месяц, и ваш сын будет кушать сам. Главное сейчас не потерять молоко, чуть позже я покажу вам, как правильно сцеживать пришедшее молоко. Как я уже сказала, как только мы перестанем колоть вам лекарство, будем кормить Мишу грудным молочком, с ним он быстрее пойдёт на поправку, да и вес начнет набирать, - улыбалась женщина, в то время как Светлана надела медицинские перчатки и подошла к кувезу, просунув руки в отверстия.

Дверь комнаты вновь открылась, и мы все трое перевели взгляд на вошедшего, а точнее на вошедших. В дверном проёме стоял Эрик и очень пожилой мужчина. Я сразу поняла, кто он. Кристиан – дед Павла, и прадед моего сына.

Пронизывающий взгляд серо-голубых глаз пожилого мужчины, сковал всё моё нутро ледяной