Что он мог знать, мальчишка, еще не справивший восемнадцатилетие? Он и о жизни знал очень не много…

Гриффин забрался в какой-то амбар, где не было ничего, кроме клочьев сгнившего сена и стай обезумевших крыс. Ему тогда повезло, что они его не загрызли. Могли. Но та сила, что пробуждалась в его истощенном теле, отпугивала зверьков.

Он провалялся трое суток, больше похожий на мертвого, чем на живого человека. И очнулся еле способным дышать. Сила взяла взамен все, что смогла вытянуть.

Много лет прошло, столетий, но тот голод… голод, похожий на вечность, он помнил до сих пор.

Гриффина нашел Саладин. Спас. Вытянул из забытья. Отнес к Абелин. Гриффин даже спустя столько лет отчетливо слышал возглас ужаса, когда раннара его увидела. Абелин была удивлена, что мальчишка на руках Саладина вообще дышал. Землистая кожа, ссыхающиеся, готовые отказать органы, ни клочка мышц. Абелин не верила, что он выживет. Человек бы давно умер. Да и раннар… тоже.

Абелин его выходила. Почти вытянула. Несколько месяцев он не мог ходить, говорить, даже дышать сам, и она поддерживала в нем крохи жизни при помощи магии. Потом, много позже, он всему учился заново. Заодно и пользоваться своими способностями.

Гриффин потер шею, пытаясь отогнать воспоминания. Слишком это было ужасно.

Абелин, единственная из раннаров, кого он любил по-настоящему, любовью-благодарностью, за то, что было дано без требований ответного дара, предупредила его, что, сколько бы веков ни прошло, он никогда не сможет излечить себя до конца.

Абелин… Она бы могла стать Великой. Величайшей. Она была вдвое старше Рональда, придумавшего создать клан и объединить всех раннаров. Но, возможно, она была чуть более мудрой, чем он. Абелин не стала вступать в клан, всегда жила отстраненно, как и восемь веков назад, когда Гриффин оказался у нее.

— Интересно, какой будешь ты, Эль? — скорее у самого себя, чем у спящей наверху девушки, спросил раннар.

* * *

Эль никогда не нравилось просыпаться от голода, хотя вечером она довольно часто забывала поужинать.

"Неужели опять?" — сама себя спросила девушка и медленно разлепила сухие губы. На то, чтобы открыть глаза, ушли, кажется, все силы. Эль даже вдохнуть поглубже не смогла.

Девушка лежала на спине, так что и смотреть пришлось вверх, на потолок. Вот только тот оказался не привычно белым, а темно-красным. Мысли медленно ворочались, Эль таращилась вверх. Через несколько минут в голову пришла догадка, что Эль осталась ночевать где-то вне дома. Еще несколько минут девушке понадобилось, чтобы вспомнить потолки во всех домах друзей и знакомых и не найти ничего похожего.

"Где я?"

Эль очень медленно повернула голову, в той немедленно зашумело, а перед глазами заплясали звездочки. Зажмурившись, девушка полежала немного, выжидая, пока утихнет боль и немного рассеется туман в мыслях. После этого она вновь посмотрела вверх — раз уж только эта часть комнаты была доступна взгляду — и удивленно охнула.

Темно-красным оказался вовсе не потолок, а балдахин над кроватью. Его края украшала золотистая тесьма и массивные кисти на витых шнурках. На светлом потолке лежали серые вечерние тени. Они же растеклись по выкрашенным в лавандовый оттенок стенным панелям.

"Мы с отцом уехали куда-то на выходные? — девушка попыталась обдумать новую порцию информации. — Это номер отеля?"

Идею пришлось почти тут же отбросить — у отца никогда не нашлось бы денег на отель, где над кроватями тяжелые бархатные балдахины.

"Где я?" — вновь спросила себя девушка и попыталась перевернуться на бок. Это самое обычное действие заняло у нее не меньше получаса и десяток неудачных попыток. Но вместе с движением в тело постепенно возвращались силы, и вскоре Эль уже могла чувствовать свое тело полностью. Вернулись и чувства, обострившиеся после сна.

Осторожно, контролируя себя, девушка приподнялась на локте и медленно села. Теперь она могла оглядеть всю комнату, не смотря на шум в голове.

Комната оказалась совершенно незнакомой, но, рассматривая высокое окно напротив кровати и маленькое, круглое, слева, над письменным столом, полку над камином и сам камин, резные столбики и золотистую бахрому на шторках балдахина, Эль вспомнила каждую минуту, как реальности, так и видений, что преследовали ее во сне.

— Гриффин. Раннары. Охотники. Странный дом. Бертрам, — медленно перечислила она и медленно провела руками по волосам. — Ох…

Медленно сдвинув одеяло, Эль осторожно спустила ноги на пол и встала, придерживаясь за столбик. Ноги не держали, голова снова моментально закружилась. Девушка неловко осела обратно на кровать, прижимая ладони к вискам.

— Что со мной?

Она четко помнила всю круговерть последних дней. И даже те, что проспала, могла перебрать по событиям.

Восемь дней. Восемь дней, как в бреду, с кошмарами. Бесконечно длинных дней.

— Неужели я провела в кровати столько времени?

Девушка перевела взгляд на свое тело. Она отчетливо помнила, что потеряла сознание в холле. Значит, тогда на ней была привычная одежда. Но сейчас Эль сидела на краю кровати в бесформенной пижаме, похожей на больничную. Руки, выглядывавшие из рукавов, казались непривычно тонкими.

Эль поднесла ладонь ближе к лицу, рассматривая желтоватую кожу, и вздохнула. И тут же поморщилась, сообразив, что легкий сладковатый запашок, чудившийся ей с момента пробуждения, — не специфический запах в доме, а ее собственный. Уткнувшись носом в пижамное плечо, Эль глубоко вздохнула и едва не чихнула.

— Помыться, — прошептала она. — Нужно срочно помыться. Здесь же есть ванная? Я помню…

Эль хорошо помнила последовательность событий, но вот образы в голове оказались смазанными. Девушка быстро определила, какая из двух дверей ведет в ванную, но вот сама эта комнатка в воспоминаниях сливалась в неясное бело-желтое пятно.

Качаясь и вздыхая, Эль поднялась. И по стеночке побрела в ванную.

Та и в самом деле оказалась желтой. Полы, стены и даже рама круглого окна пестрели всеми оттенками этого цвета, но главенствовал бледный, чуть пепельный оттенок. Ванна и раковина, напротив, выделялись белизной. Кто-то вытащил и расставил по местам принесенную девушкой косметику и личные предметы, но на решетчатой полочке над ванной и рядом с умывальником теснилось множество незнакомых флаконов как популярных на рынке марок, так и неизвестных, стеклянных с самодельными этикетками.

Представив горячую воду и приятную прохладную пену, Эль тихо застонала и поскорее отвинтила краны. Струя тут же пенно ударила вниз, закручиваясь спиралькой у слива. Девушка высвободилась из одежды и забралась в огромную ванну, получая странное удовольствие от прохлады стенок и горячей воды, разбивающейся о ступни. Заткнув пробку, Эль просмотрела все банки на полке и выискала и пену, и соль, и даже набор эфирных масел, но ограничилась просто пеной с ароматом цитрусовых.