Тут-то все и началось. Химик в Будапеште, где первые слухи о новом появлении Сикса разместили таинственного доктора, объявил, что может произвести артемизиум, и доказал это, хотя и держал процесс в секрете. Едва вызванная этими новостями сенсация улеглась, когда подобный отчет прибыл из Екатеринбурга. Потом из Батанга и из Сицилии!

Никто не мог не заметить совпадение. Везде, где появлялся доктор – или его призрак? – вскоре кто-то обнаруживал тайну. После того появления Сикса быстро увеличились в частоте, сопровождаемые в каждом случае объявлением о новых производителях артемизиума. Доктор появился в Германии, Италии, Франции, Англии и, наконец, во многих местах в Соединенных Штатах.

– Это месть старого доктора, – сказал Холл однажды, пытаясь улыбнуться, хотя вопрос был слишком серьезен, чтобы шутить. – Да, это его месть, и я должен признать, что удачная. В течение шести месяцев цена артемизиума упала вдвое. Все усилия, которые мы приложили, чтобы сдержать Потоп, оказались бесполезными. Сама тайна становится достоянием общественности. Крах будет страшнее, чем был крах золота.

Мрачные предсказания моего друга едва не исполнились. Десять тысяч заводов артемизиума вонзили эфирные лучи в Луну, и из металлических вен нашего несчастного спутника была высосана металлическая кровь. Некоторые из больших белых лучей, которые были одним из телескопических чудес лунных пейзажей, исчезли, и лицо Луны, которая оставалась неизменной перед глазами детей Адама с начала их рода, теперь выглядело как обожженное взрывом. Ночью Луна казалась запутавшейся в кровавой паутине вампирических лучей – тысячи энергетических игл вонзались в нее одновременно.

Но грабеж Луны навлек бедствие на планету грабителя. Столь безумны были усилия получить драгоценный металл, что поверхность нашего земного шара начала покрываться губительным металлическим налетом, уничтожавшим посевы. Висящая в воздухе металлическая пыль затрудняла дыхание. Голод и болезни стали расплатой за непомерную алчность.

Тогда, наконец, различные правительства предприняли экстренные меры, чтобы защитить себя и их людей. Нации пришли к международному соглашению, посредством которого производство артемизиума стало подконтрольным и планомерным, принося пользу, а не вред. Но монополия, какой доктор Сикс так долго обладал, и следом в течение краткого периода за ним Эндрю Холл, стала невозможна.

Гибель доктора Сикса

Спустя многие годы после описанных событий, вечером ясного осеннего дня, мы с моим старым другом Эндрю Холлом сидели в увитой виноградной лозой просторной беседке, откуда открывался очаровательный вид на восток, где из-за горизонта в сиянии поднималась полная луна. Вид ее подтолкнул меня к воспоминаниям о драматических событиях минувших лет. Но я заметил, что Холл, быстро передвинув стул, сел спиной к луне. Ему удалось спасти несколько миллионов своего состояния, когда артемизиум полетел псу под хвост, и я теперь наносил ему один из своих ежегодных визитов в его роскошное поместье в Калифорнии.

– Я когда-либо говорил вам о моей последней поездке к Тетону? – спросил он, пока я продолжал созерцать всплывающий в небеса лунный диск.

– Нет, – я ответил, – но я хотел бы услышать об этом.

– А о моей последней встрече с доктором Сиксом?

– Нет! Я не предполагал, что вы когда-либо видели его после той встречи на вашем заводе, когда он вынужден был отдать половину мира вам.

– Но я видел его снова, – сказал Холл со специфической интонацией.

– Прошу, расскажите мне всю историю.

Мой друг зажег новую сигару, откинул спинку кресла в более удобное положение и начал:

– Это было приблизительно семь лет назад. Я почувствовал непобедимое желание увидеть Тетон и сцену, где случилось со мною так много важного и странного. Я думал послать за вами, но я знал, что вы были за границей большую частью своего времени, и я не мог быть уверенным, что уговорю вас. Я решил поехать один. Я проехался верхом вдоль каньона реки Змеи и рано утром прибыл в Дыру Джексона. Я могу сказать вам, что это было мрачное место, столь же бесплодное и пустынное, как некоторые из тех аравийский пустынь, которые вы описывали мне. Железная дорога была давно заброшена. Огромная впадина с рваными стенами указывала, где завод доктора Сикса имел обыкновение вздымать свое перо черного дыма… Сам Тетон казался странно изувеченным. Я ощутил непреодолимое желание подняться на вершину. Отпустив лошадь пастись в пойме реки и взяв только веревку, я начал подъем. Я знал, что не смогу преодолеть пропасти на восточной стороне, с которыми мы смогли справиться при помощи нашего воздушного шара, и, таким образом, я обошел вокруг, прошел мимо самых крутых утесов, пока не оказался на юго-западной стороне пика, где восхождение было легче… Восхождение заняло много времени.

Последняя схватка с доктором Сиксом

Я добрался на вершину только к закату. Зная, что невозможно спуститься ночью, я вспомнил о индейской мегалитической постройке на западной вершине и решил, что могу провести ночь там… По пути туда я обнаружил длинную трещину от основания до вершины скалы – вероятно, эффект от взрыва. По этой трещине я легко достиг западной вершины. Вообразите мое изумление, когда там я обнаружил доктора Сикса, стоящего на расстоянии вытянутой руки от меня!.. У меня сперло дыхание, и я не мог даже вскрикнуть. Это походило на встречу с призраком. Несмотря на сообщения о том, что он был замечен в различных частях мира, я был уверен, что он погиб при взрыве… Все же он стоял там в сумерках, поскольку солнце было скрыто к тому времени, когда я достиг вершины, его высокая фигура и его черные глаза, мерцающие под тяжелыми бровями, когда он уставился на меня. Вы знаете, что я никогда не теряю самообладания. Снова и снова я пытался заговорить, но не мог пошевелить языком. Столь бессильны казались мои легкие, что я задавался вопросом, как я мог продолжить дышать… Доктор молчал, на лице его застыла та самая улыбка, которая, как вы знаете, приводила в ужас многих людей, она была достаточно широка, чтобы показать блеск его зубов. Я чувствовал, что он видит меня насквозь. Ощущение была таково, как будто он пронзил меня ледяным клинком. Свет дьявольского удовольствия сиял в его глазах, как если бы мое очевидное страдание радовало его. И тут я смог преодолеть сковавшие меня злые чары! «Ну ты, сатана, порождение тьмы, изыди!» – закричал я… Не могу ясно объяснить психологический процесс, который принудил меня произносить именно эти слова. Я никогда не испытывал вражды к доктору Сиксу, хотя всегда расценивал его как бессердечного человека, который преднамеренно привел тысячи людей к крушению ради собственной эгоистичной выгоды, но я знал, что он не мог сдержать ненависти ко мне, и я чувствовал теперь, когда в некоторой необъяснимой манере борьба, не физическая, но духовная, имела место между нами. Мое восклицание было подобно удару мечом, и это был удачный удар… Немедленно доктор, казалось, отступил, как будто шагнул за край пропасти позади него. В то же самое время он стал тусклым, и затем еще более тусклым, растаял до смутного силуэта, и лишь черные как уголь глаза, ярко сверкая, оставались видимыми. И тем не менее он отступал, как бы плавая в воздухе, который был теперь посеребрен вечерним светом, пока не пересек все небо, встав на горизонте на востоке… Тогда внезапно я понял, что полная луна поднялась в том самом месте над кромкой хребта, где стоял призрак. И в то время, как я продолжал пристально глядеть, как будто очарованный, лицо и тело доктора, казалось, медленно проявилось в пределах лунного диска, теперь он, казалось, оставил пределы воздуха и земли и, нахмурившись, глядел на меня ликом Луны…