— Ты не боишься, что Мафия тебя заочно приговорит, как меня ОУН? — после спросила Анна — я слышала, что сицилийские доны очень щепетильны во всем, что касается их авторитета.

Я лишь рассмеялась. Хотела бы я взглянуть, как сицилийцы явятся за мной в Россию?! Так что пусть выносят любой приговор — мне все равно! Хотя — они же моим родным будут мстить!

— Не бойся — сказала Анна — римские товарищи за твоим Марио и всеми прочими проследят, прикроют. Ну а когда ты все же решишь посетить Италию — будь осторожна!

Ой, когда это еще будет? После отъезда моего рыцаря на войну — мадонна, только бы с ним ничего не случилось! — мне было тягостно оставаться в гостинице одной. Скучать не приходилось — вместе с отцом Серджио, я встречалась с гарибальдицами, участниками Парада Победы, эти бравые парни смотрели на меня, как на богиню, и готовы были носить на руках! Затем, опять же вместе со святым отцом и какими-то русскими чиновниками, я осматривала собор на Грузинской улице, возвращаемый Католической Церкви. И конечно, я часто составляла компанию Анне, обычно мы вместе обедали, один раз вечером ходили в театр — но я понимала, что ей тоже хочется побыть наедине с любимым мужем, а кроме того, у нее были и какие-то секреты, к которым я не была допущена — тогда я впервые услышала слово «Рассвет», еще не зная, что оно означает. И вот наконец мы летим из Москвы куда-то далеко, на север — признаюсь, мне было немножко страшно, ведь в Риме почти не бывает морозов и очень редко выпадает снег!

В день нашего отлета погода резко испортилась, если раньше было солнечно и ясно (ну кроме того дня, когда мы попали в грозу), то теперь с утра лил дождь и дул сильный ветер. Лазарева с мужем заехали за мной, по пути на аэродром, и когда я спешила от дверей отеля к их машине, у меня вывернуло зонт и едва не унесло шляпу. Автомобиль был, комфортабельный лимузин марки ЗИС, в отличие от армейского вездехода, на котором неделю назад уезжал мой Юрий с друзьями. Рядом с шофером сидел офицер, адъютант или для охраны, он вышел и помог мне впихнуть внутрь чемодан — весьма любезно, поскольку мой зонтик снова выгнуло тюльпаном, я отчаянно пыталась его сложить, что было непросто на таком ветру.

— Ветер, ветер, на всем белом свете — сказала Анна, когда я наконец уселась рядом — и никак от него не укрыться, в отличие от дождя и холода, остается лишь терпеть, относясь философски, когда он нас треплет.

Лазарева была в том же платье, что в Киеве, черный горошек на желтом фоне, под распахнутым плащом. Шляпка ее лежала на коленях, прическа была в ветреном беспорядке — но это совершенно не мешало моей лучшей подруге выглядеть, как королеве. И все счастливые женщины красивы — ведь Анна летела вместе со своим мужем, в отличие от меня. О, мадонна, когда я выходила замуж, то думала, что теперь мы навеки будем вместе, пока смерть не разлучит нас, но это случится очень нескоро! И вот, мой рыцарь снова где-то, и это правильно, ему же воевать надо — хотела бы я иметь мужа всегда под боком, вышла бы за того лавочника, приятеля отца, даже не помню, как его звали, Паоло или Паскуале? Но я получила мужа-воина, а с ним и целый мир, намного более яркий, богатый и интересный — вот только как мне найти свое место в нем? Я смотрела на московские улицы, омываемые дождем, а из приемника слышалась песня:

Да, я считаю себя римлянкой, хотя родилась в деревне, а в Вечный Город попала уже десяти лет от роду! Но я успела искренне полюбить и русскую столицу, за лучшие в своей жизни дни, проведенные здесь, с моим рыцарем, моим мужем. И помню, что именно советские спасли Рим, как и всю Европу, от нашествия черного воинства сатаны-Гитлера! Да, Рим велик, но древность тянет его уже к закату. А СССР, и так великая и огромная страна, и ведь еще на подъеме! Раньше первой Державой была Британия, Рейх попробовал, но надорвался, Америка еще претендует — но мне-то ясно, кто будет самым сильным в мире здесь лет через тридцать, сорок, и ведь я это увижу, будучи среди лучших людей этой страны (если уж у советских нет понятия «дворянство»).

— Люсенька, ну ты и свою Италию тоже не забывай! — сказала Анна — вот представляю, как ты меня по Риму своему водишь, и все показываешь! Хотелось бы приехать когда-нибудь, и не так, как в Киев тогда, а просто посмотреть.

— Конечно! — ответила я — отдохнуть приедем, когда всех врагов победим. И родня моя вас принять будет рада!

Мы шли к самолету под усиливавшимся ветром и дождем. Анна и я были налегке — наши чемоданы тащил провожающий офицер — и нас едва не уносило порывами, грозило сбить с ног (а я еще была на неустойчивых каблуках); мы даже нагибались, чтобы легче идти, при этом хватались за шляпки, за подолы, изо всех сил держа улетающие зонты, так и рвущиеся из рук; наши тонкие плащи трепало и продувало насквозь, хорошо было адмиралу, в кожаном реглане «по-штормовому»! Дождь хлестал навстречу, как мне показалось, не каплями, а целыми струями, однако же я решила закрыть свой зонтик, в уверенности что сейчас его унесет в небо, и хорошо, если не вместе со мной! Лазарева, увидев, сказала:

— Люся, ты что? Вымокнешь, а тебе простужаться и болеть нельзя никак!

Она прикрыла меня краем своего большого зонта, и улыбнулась, чтобы подбодрить — а ведь непогода доставляла ей не меньше беспокойства, чем мне! Мадонна, ну отчего Анна не моя старшая сестра, как я хотела бы этого! Наконец мы, немного все же промокшие, заняли места в самолете. Было еще с десяток пассажиров, военных и штатских (насколько я поняла, гражданские авиаперевозки у русских пока не по свободно продающимся билетам, а лишь для тех, кто следует за казенный счет по служебным делам), кто-то, громко усомнился, безопасно ли лететь сейчас? На что из кабины вышел командир, в военной форме, с погонами майора, и заявил:

— Не беспокойтесь, до того как нас в ГВФ передали, мы в Дальней Авиации год отработали. Летали немцев бомбить, или ночью, или как раз в такую погоду — и как видите, все нормально. Машина еще крепкая, войны нет. И не зима, когда в метель в сотне метров ничего не видно!

Анна не отходила от своего Адмирала, ну а я ловила на себе взгляды пассажиров-мужчин, и не скрою, мне это было приятно, но не более того, я своему герою-рыцарю отдана и буду верна до смерти — а то мадонна от меня отвернется! Лазарева любезно уступила мне место у иллюминатора — когда мы над тучами поднялись, вид такой красивый, как горы под нами! Затем я подумала, если здесь такая погода, в середине лета, что же нас ждет там, куда мы летим, в одних легких плащах поверх шелковых платьев, там наверное меховая одежда нужна? Анна рассмеялась в ответ.

— Ты думаешь, раз север, то всегда мороз? Мы там загореть успеем, под незаходящим солнцем! Тебе еще зонтик понадобится, если захочешь «аристократическую бледность» сохранить.

Наконец прилетели. И это холодный русский север, про который мне столько страшного рассказывали? Солнце печет, жарче чем в Киеве, я даже плащ скинула — хотя Анна сказала, что после на воде прохладно будет, мы по морю поплывем? Нас уже ждала машина, открытый военный джип с солдатом за рулем, пока мы ехали, я по сторонам смотрела с любопытством. Нет, знала я конечно, что никаких белых медведей по улицам тут не бегает, но все же… Удивило, что большинство домов было из дерева, причем из цельных бревен, еще более странными показались деревянные тротуары — а так, в Архангельске тоже есть зеленые скверы и бульвары, и люди одеты по-летнему, а не в меха. И еще, странно что солнце так высоко, хотя время уже позднее.