— Я согласен, товарищ нарком — твердо сказал я.

— Отлично — явно обрадовался моему согласию Кузнецов — тогда, товарищ Раков, введу Вас в курс дела — начало войны с Японией намечается на май-июнь 1945 года, основными задачами флота будут высадки десантов на Курилы, Сахалин, острова в Корейском проливе и, возможно, Хоккайдо. Ввиду того, что резко усилить корабельный состав ТОФ к указанному сроку не представляется возможным (что-то может быть получим от союзников, но особой надежды нет), именно авиация должна будет взять на себя основную часть работы. То есть, в задачу ВВС ТОФ, помимо захвата господства в воздухе в зоне будущих операций и воздушной поддержки десанта, войдет и противодействие японскому флоту — возможно, главным его силам, включая авианосные соединения с опытом четырех лет войны, нашим противником будет мощная японская палубная авиация, сумевшая нанести американцам несколько очень болезненных ударов. Вам предстоит сделать расчеты сил и средств, необходимых для решения этих задач, прикинуть, какая техника и материально-техническое обеспечение понадобятся.

— Со своей стороны, хотелось бы обратить Ваше внимание, товарищ Раков — мягко заметил Лазарев, явно не желая меня задеть — значительная часть наших самолетов рассчитана на применение на восточноевропейском ТВД, и, соответственно, имеет небольшой боевой радиус; возможно, вы сочтете, в каких-то случаях, более полезным широко использовать американскую или трофейную технику, тем более, что очень на то похоже, что вскоре у нас будет широкий выбор немецких самолетов — так вот, если Вы сочтете это целесообразным, не сомневайтесь, я Вас поддержу.

В переводе на русский язык это значило: «мы вам доверяем, используйте те машины, которые удобней будет использовать — а от обвинений в непатриотизме мы вас прикроем».

Я коротко поблагодарил Кузнецова и Лазарева за доверие, заверил, что не подведу.

Кузнецов кивнул, и, подводя итог короткого совещания, сообщил, что группе выделены помещения в здании наркомата, ну а нужные материалы для работы секретчики доставят немедленно. После короткой беседы в кабинете Лазарева, где контр-адмирал кратко изложил мне свой первоначальный замысел, я попросил разрешения приступить к своей части работы. И схватился за голову — ясно было, что имеющихся сил и средств катастрофически не хватает — и дополнение их вверенной мне дивизией проблемы не решает и решить не может. Как прорвать оборону японского авианосно-линейного соединения, добившись решительного результата, и, что очень важно, не понеся при этом катастрофических потерь?

На Балтике нашим противником были очень слабо прикрытые, по тихоокеанским меркам, конвои, и даже одиночные транспорта, в охранении не было кораблей крупнее эсминца. Теперь же нам предстояло работать против корабельного соединения, имеющего в составе современные линкоры (на каждом до сотни зенитных стволов — по сухопутной мерке, зенитно-артиллерийская дивизия), и тяжелые авианосцы, могущие выпустить каждый по истребительному полку; плюс тяжелые и легкие крейсера, и эсминцы, также с множеством зениток. Что влекло качественно иной уровень и состав потерь — если от зенитного огня на каждый потерянный над целью самолет приходится два-три упавших в море, не дотянув до базы (оставляя экипажу надежду на спасение гидросамолетами, патрулирующими у нашего берега), то истребителям легче добивать как раз подранков, отставших от строя, то есть безвозвратная убыль экипажей должна резко возрасти. И это при том, что подготовить морского летчика или штурмана — куда дольше и дороже, чем сухопутного!

Да, спустя годы я могу только низко поклониться неизвестным героям-разведчикам, сумевшим добыть подробные сведения о японских вооружении и тактике — благодаря им мы уже тогда знали сильные и слабые стороны японских кораблей, ТТХ вооружения, тактику палубной авиации и ПВО. Их подвиги на невидимом фронте сделали очень многое для того, чтобы не только стало возможно то сражение, которое сами японцы называют «русской Цусимой», но и то, что мы добились этой невиданной со времен Ушакова и Нахимова победы ценой относительно малых потерь. Сейчас иные западные исследователи любят рассуждать о том, что, дескать, русские раздавили ослабленный в сражениях с американцами Императорский флот, впервые в истории массированно применив управляемое оружие класса «воздух-корабль» против многочисленного, но технически отсталого японского флота. Судите сами, уважаемые читатели — можно ли назвать ослабленным флот, несмотря на потери, на тот момент еще продолжающий делить второе-третье места в мировом «табеле о рангах» с английским Королевским Флотом? Еще имеющий в строю более полутора сотен кораблей основных классов, с опытными и храбрыми экипажами, находящимися под командованием талантливых адмиралов? А в японской морской авиации числилось более полутысячи палубных самолетов и свыше четырех тысяч базовых машин!

Да, по сравнению с американскими системами корабельной ПВО, в то время бывшими лучшими в мире, японцы изрядно отстали; да, японские универсальные орудия заметно уступали американской 127/38-мм стабилизированной пушке (хотя 100-мм орудия новейших эсминцев «Акицуки», эти же пушки стояли на «Тайхо», имели сопоставимые характеристики и СУО); да, 25-мм японский зенитный автомат, являвшийся переделкой вовсе уж допотопного французского «гочкисса» не шел ни в какое сравнение с действительно великолепным американским 40-мм «бофорсом», что очень важно, стабилизированным; да, у самураев и в помине не было ни радарных систем управления зенитным огнем, ни радиовзрывателей для снарядов — вот только равноценных аналогов вышеперечисленных американских систем тогда не производила ни одна из морских держав. Если же сравнивать с общим уровнем — у японцев были приличные универсальные орудия, морально устаревшие автоматы (зато очень много), и совсем не было новейших систем управления зенитным огнем и радиовзрывателей — как и у всех остальных. А если добавить к этому списку отсутствие у нас опыта массированных атак вообще, а не только корабельных соединений противника, имеющего сильную палубную авиацию и ПВО, в открытом море, то картина вырисовывалась и вовсе грустная.

Номинально, в составе ВВС ТОФ и ВВС Северной Тихоокеанской флотилии (последняя защищала Камчатку, отделенную от Приморья «японской таможней» Курильской гряды) числилось 1549 самолетов. В ВВС ТОФ входили четыре дивизии:

10-я бомбардировочная дивизия в составе 33-го и 34-го полков (по 33 Пе-2), во втором из них имелась еще четвертая эскадрилья на Ту-2, и 19-го истребительного полка (32 Як-9).

2-я минно-торпедная дивизия, в составе 4-го, 49-го, 52-го полков. Самолеты ДБ-3, которыми был полностью вооружен 52-й полк, и по одной эскадрилье в остальных двух — безнадежно устаревшие, снятые с производства еще до войны, да к тому же и сильно изношенные, не имели почти никакой боевой ценности и подлежали списанию. Реальную силу представляли лишь 44 «бостона» в 49 бап. Ил-4, которыми были вооружены две эскадрильи 4 бап, также не отвечали требованиям последнего года войны.

15-я смешанная дивизия имела в составе 58-й и 59-й истребительные полки (на Як-9), и 117-й разведывательный полк (гидросамолеты МБР-2 и Каталина). Первые два полка отвечали за ПВО объектов флота, от устья Амура до Татарского пролива. А гидросамолеты не имели никаких ударных возможностей.