– Где он, фронт? Куда идти? – гадали партизаны.

– Пойдём на северо-восток, – решил Воронцов.

– Надо зайти в какую-нибудь деревню. Хоть разок в тепле поспать. А, командир? – Кудряшов, сжав небритые тонкие губы, скупо и вопросительно смотрел на Воронцова.

– Вот там где-нибудь и найдём подходящую деревню. А здесь, у шоссе, сами видите, везде гарнизоны. Им, на дороге, тоже холодно.

– А что ж, Курсант, выходит, мы свою деревню бросили? Народ? – Теперь на Воронцова вопросительно смотрел дядя Фрол.

– Немцы за ними не пошли, – ответил он. – Мы увели их от обоза. И это было нашей основной задачей.

– А теперича ж что? Они – там? А мы – тут? Надо к ним идти.

– Надо где-то остановиться. Найти базу. В какой-нибудь деревне. А потом идти искать обоз. Чем мы им сейчас поможем? Ничем не поможем, дядя Фрол. Продуктов у них пока достаточно. Не пропадут. Выйдут к какой-нибудь деревне. Или найдут тот хутор возле озера, о котором говорил Пётр Фёдорович.

– Ты что, дядя Фрол, по старухе своей заскучал? – засмеялся Кудряшов. – Забудь до победы.

Кузнец хмуро посмотрел на Кудряшова и сказал:

– Не лопочи, лопоцон…

Это немного разрядило молчание, которое угнетало людей своей неопределённостью. Потери, которые отряд понёс на завалах и во время отхода, тоже действовали угнетающе. Там, в Красном лесу, остались почти все вяземские, студент Гавриков, казаки, перешедшие на их сторону, многие из прудковских. Хотя, на это Воронцов тоже теперь надеялся, некоторые моги уйти по дороге на озеро, а значит, возможно, уже пристали к обозу. Но отходить по дороге он запретил категорически. Отступать вслед за деревней – это навести немцев на обоз. Все эти дни шёл снег, ночью бушевала метель, и санный путь, проделанный прудковцами, теперь уже не так-то просто отыскать. А если лыжники кого-то захватили в плен? Если выпытали всё? И об обозе, и об отряде?

Когда они, уже разбросав костёр и затушив в снегу головешки, сидели с котелками и хлебали горячее варево, с северного поста донёсся условный сигнал об опасности. Не успели похватать оружие, как оттуда послышались голоса и немного погодя крик:

– Свои!

Дорофеев, стоявший на северном посту, вёл двоих лыжников. Те подошли, отстегнули крепления, посмотрели на сидевших у костра. Оба с немецкими автоматами.

– Здорово, – сказал один. – Вы кто?

– Мы – партизанский отряд, – ответил Воронцов.

– Какой ещё партизанский отряд? Мы здесь все отряды знаем. Кто командир?

– Я командир.

– Фамилия? Звание?

– Курсант Воронцов. Отряд организован недавно. Боевой опыт небольшой. Всего четыре боя. Но потери большие.

– Не знаем про ваш отряд ничего… Какие ещё бои? Были бы бои, мы про вас знали бы.

– Мы выходим из района Прудки – Андреенки – Шилово. Боестолкновение имели с казачьей полицейской сотней, отдельной жандармской группой факельщиков и немецким подразделением, которое действует в красноармейской форме. А вы, позвольте, кто такие будете?

– Мы будем отдельный партизанский полк. А вот вам придётся сейчас же следовать за нами.

– Я должен посоветоваться с отрядом, – сказал Воронцов.

Спустя полчаса с лыжниками уехали двое: Турчин и Кудряшов. Когда они ушли, Воронцов поднял отряд и отвёл его ещё на километр глубже в лес. К вечеру все четверо вернулись. Турчин сообщил:

– Партизанский отряд. Хорошо оборудованная база. Видимо, не основная, вспомогательная. Нам, конечно же, не доверяют. Предлагают действовать автономно. Но все приказы получать от них.

Лыжник, который всё это время молча стоял рядом, сказал:

– Если есть раненые, мы заберём. Базироваться можете в одной из деревень. Карта есть? Тогда давайте, укажу, как идти.

Воронцов достал карту.

– О, немецкая! – усмехнулся лыжник. – Откуда она у вас? А, Курсант? Тёмные вы люди…

– Оттуда, откуда и ваш автомат, – ответил Воронцов.

Лыжник снова усмехнулся, но ничего не сказал. Он долго разглядывал карту, читал названия. Наконец ткнул пальцем:

– Вот, деревня Колодези. Немцев там нет. Можете расположиться в школе. До вас там стояла одна из наших групп.

Утром следующего дня отряд Курсанта вошёл в Колодези. В школе, которая стояла под липами, было хорошо натоплено. Рядом, приткнувшись один к другому, виднелись сараи. В один из них они завели коней. Выставили посты и завалились спать. Но вскоре Воронцова разбудили:

– Командир, – тряс его за плечо Кудряшов. – Вставай, зовут к командиру полка.

– К какому ещё командиру полка? – Воронцов открыл глаза и рядом с брянским увидел незнакомого человека. – Этот, что ли?

– Нет, это – завхоз. Печи нам вытопил. Посыльный.

– Командир ждёт вас у меня дома, – сказал незнакомец. – Пойдёмте. У нас мало времени.

Воронцов на всякий случай взял автомат, в карман сунул гранату.

– Это – лишнее, – сказал, наблюдая за его сборами, завхоз.

– Не к тёще на блины зовёте…

– И это верно. Но блины будут. – И до этого суровое худощавое лицо завхоза расплылось в щербатой улыбке. – Хозяйка расстаралась. Ну, бери, бери свои гулюшки и пойдём. И вы уморёвши, и они торопятся.

Они вышли вслед за завхозом. По пути Кудряшов успел шепнуть, что старик ему знаком, видел его вчера в лесу, когда с лыжниками ходили в отряд.

– Его там так и звали – завхоз.

Свернули в проулок. Впереди, возле дома под берёзами, стояли двое саней, запряжённых лошадьми, в которых угадывалась кавалерийская стать. Из-за берёзы выглядывал часовой с автоматом ППШ на груди.

В доме за столом сидели четверо в красноармейских гимнастёрках.

– Присаживайтесь, Курсант, – кивнул на табуретку худощавый скуластый майор.

Воронцов невольно оцепенел, глядя на горку блинов и чашку со сметаной, придвинутую к нему майором. За столом на мгновение установилась тишина. Её нарушил всё тот же майор, который, видимо, и был командиром партизанского полка. Он засмеялся и сказал:

– Угощайтесь. Ешьте. В лесу блины не пекут.

Воронцов положил на пол рядом с собой автомат, который всё это время держал на коленях, расстегнул шинель.

– Подольский? – кивнул на петлицы майор.

– Да.

– Какой курс?

– Выпускной.

– Где дрались?

– На Извери. Недалеко отсюда. Под Юхновом. Шестая рота Подольского пехотно-пулемётного училища. Командир роты старший лейтенант Мамчич Леонтий Акимович.

Майор снова засмеялся:

– Хорошо, хорошо! Я же не проверяю вас. В деле себя покажете. А пока давайте знакомиться.