— Почему?

— Ну, это… — он опять смутился, — у наших самок есть такая специальная особенность… В общем, если она не захочет, то может сжать клоаку так, что никакое семя туда не проникнет. Ты же знаешь, что такое клоака? Это такое специальное место, через которое илане, а также земные рептилии, земноводные и птицы, делают все свои важные дела.

— Знаю, — кивнула я.

— Ну так вот, много тысячелетий, а скорее, и миллионов лет, у людей и их предков получали эволюционное преимущество те, кто совершал сексуальное насилие над женщинами. Не только они, конечно, но и они в том числе. То есть основным смыслом войн всяких там ваших палеолитов было убить чужих самцов и забрать их самок. А у илан такое не имело смысла, агрессия самцов не была определяющим фактором в деле передачи генетической информации.

— И что? Разве вся причина в этом?

— Ну, это очень грубо, но раз тебе эта тема интересна, то давай углубимся в детали. Ты, наверное, знаешь, что на своей родной планете илане до сих пор живут общинно-племенным строем в той эпохе, которая из ваших земных больше всего напоминает древний мир.

Я кивнула, и он продолжил:

— И на нашей планете обитает живность, весьма похожая на вашу вымершую мегафауну. Особенно распространены всякого рода гигантские броненосцы, которые целыми днями только и делают, что жрут и срут. То есть земледелием возможно заниматься только за высоким забором, а еще лучше — за каменной стеной. Представь себе племена, которые живут в основном земледелием и строят вокруг себя высокие стены. Зачем соседнему племени нападать на такое, если самок все равно не забрать?

— Забрать их дома со стенами?

— Можно, конечно, но игра не стоит свеч, легче свое построить. Кроме того, вспомни про мегафауну: если есть гигантские травоядные, то должны быть и опасные хищники. То есть, помимо войны с другим племенем, придется отбиваться еще и от них, в то время как у осаждаемой стороны преимущество — их от хищников защищает стена. А также вспомни историю Старой Земли: самыми агрессивными народами у вас были скотоводческие, потому что скот легко украсть. Ну, ты сама знаешь, все эти кочевники, степняки и прочие…

— Чингисхан, Тамерлан… — решила блеснуть я.

— Ага, — кивнул Зак, — в таком мире, если ты агрессивный неадекват, вряд ли к тебе кто-то сунется что-то воровать. А у нас почти нет домашних животных, кроме всякой мелочи вроде ваших морских свинок, которых мы держим в клетках и употребляем в пищу. Есть еще двуногие ездовые животные, но они привязываются к первому, кого увидят после вылупления, настолько, что украсть их невозможно. Это как у вас воровать чужую взрослую собаку, теоретически можно, но смысла ноль.

— И что, у вас никто никогда не воюет?

— А какой смысл? Себе же дороже.

— Но бывают же всякие внутриплеменные ссоры?

— Всякое бывает, есть же чувство собственности, хотя оно у нас опять-таки не является определяющим фактором в передаче генетической информации.

— Это почему же? — сложила руки на груди я.

— Посреди каждого иланского племени находится Храм Жизни — величественное строение, в котором хранятся все яйца, отложенные женщинами племени.

— А как они узнают, где чье?

Конечно же, я когда-то об этом читала, но мне было интересно узнать все из первых рук и сравнить с данными ученых.

— А им не надо. Каждая женщина откладывает за раз одно яйцо, выходит из Храма и сразу выбирает себе нового мужчину, чтобы зачать с ним новое яйцо.

— А как же предыдущее?

— О нем заботятся жрицы Великой Матери, из яйца которой вылупился весь мир. Они и за личинками ухаживают, а потом и детишек растят.

— И никто не знает, кто их родители?

— А им не надо, у них есть воспитатели и учителя — лучшие представители племени, которые уже вышли из репродуктивного возраста. Да, кого попало к воспитанию нового поколения не допустят.

— Разумно, — одобрила я и вспомнила про их личиночную фазу развития. Из яиц вылупляются личинки, жрут как можно больше, пока не наберут нужную массу, после чего окукливаются и тогда уже вылупляются условно-взрослыми особями. Условно, потому что они хоть сложены как взрослые, но все же являются детьми. Таким образом илане лишены проблем, связанных с родовой травмой и каких-либо ограничений в дальнейшей энцефализации.

— У вас вся моногамия началась с чувства собственности, — заметил Зак, — за которое у самцов отвечает вазопрессин. Проводились исследования, в ходе которых самцам полевых мышей, предававшимся промискуитету, вводили вазопрессин. После этого они становились примерными семьянинами. А если уровень данного гормона искусственно понижали у тех мышей, которые практиковали моногамию, самцы тут же бросали своих самок.

— Меня всегда удивляло, почему люди еще не начали вазопрессиновую терапию тех мужчин, которые бросают своих жен с детьми, — ухмыльнулась я и невольно вспомнила про Диодора — вот уж кому вазопрессиновая терапия точно пошла бы на пользу.

— Ну так вот, у нас не то что моногамии, у нас даже такого понятия как влюбленность нет. Мужчины совершенно равнодушны к самкам, потому что почти все самки у нас хронически беременные. Каждая самка примерно раз в три-четыре месяца откладывает яйцо, а только что отложившие яйца сразу после выхода из Храма выбирают себе нового самца из тех, которых подпустили к Храму старейшины. То есть чувство собственности не является определяющим фактором в передаче генетической информации. Соответственно, и моногамии возникнуть неоткуда, да и не нужна она нам.

Ах да, любовь и моногамия у людей возникла эволюционно только после «изобретения» скрытой овуляции. А чувство собственности неразрывно связано с моногамией, по крайней мере, у мужчин. Поэтому такие понятия, как любовь и частная собственность, всегда занимали важное место в жизни людей.

— То есть все-таки не каждый иланский самец имеет доступ к самке? И что же является определяющим фактором? — поинтересовалась я.

— Старейшины смотрят, кто из мужчин лучше работает в поле или приносит больше добычи с охоты, или обладает какими-либо другими заслугами перед племенем. Преимущество получают всякого рода чужестранцы, ведь если они в одиночку или небольшими группами сумели преодолеть расстояние от одного племени до другого, значит, обладают незаурядными способностями. Кроме того, потомство от них наиболее генетически полноценное из-за отсутствия риска близкородственного скрещивания. Последнее у нас не настолько пагубно, как у вас, но все же и не очень благоприятно. Теперь ты понимаешь, почему у нас нет никакой вражды ко всякого рода чужим.

— А что же делают те бедняги, которых не подпустили к Храму Жизни? — продолжила допытываться я.