– Наталья Дмитриевна, дюжа вы переживаете… Смириться надобно. Может все и переменится…

– К чему переменится? – не поняла девушка.

– Да к лучшему. Ведь корнет сказывал сообщить о дне свадьбы, – пояснила горничная.

Наташа давала себе ясный отчет в том, что может произойти, и решила действовать решительно – идти до конца.

– Свадьба в нынешнюю субботу. Папенька желает отвезти меня в Астафьево-Хлынское намедни, в пятницу, дабы с утра я облачилась в свадебный наряд уже в доме графа. Ему, видите ли, так спокойнее. Ну что ж, посмотрим. Глаша дай мне перо и бумагу я напишу записку корнету. Ты сможешь незаметно отнести ее? Не ровен час, люди следователя следят за усадьбой.

– То правда, все может быть. Но вы, Наталья Дмитриевна, не извольте беспокоиться, я все тропки знаю. Проберусь к дубу, никто и не заметит.

Наташа села за секретер, голова еще кружилась. Но она твердо сжала перо в руке и начертала на бумаге:

«Константин! Если вы не вырвите меня из рук моего «жениха», я не вижу смысла жить дальше. В субботу свадьба, в пятницу меня отвезут к нему в Астафьево-Хлынское…»

* * *

Поручик Корнеев развернул письмо Наташи и обомлел.

– Денис, друг мой, прочтите!

Корнет Краснопольский бегло прочитал:

– Константин! Если вы не вырвите меня из рук моего «жениха», я не вижу смысла жить дальше. В субботу свадьба, в пятницу меня отвезут к нему в Астафьево-Хлынское… И что здесь такого?

– Да то, мой друг, что это Астафьево-Хлынское недавно купил мой дядя, граф Астафьев! Черт побери, корнет! – поручик метался по комнате, словно разъяренный зверь.

– Позвольте, ничего не понимаю. Это что ваш – дядя? Он женится на Наташе!!! – наконец, понял корнет.

– Вот именно!!! Что делать? Единственный человек, на которого я рассчитывал, оказывается моим заклятым соперником! Господи, за что?

Корнет растерялся.

– Но, но… Подождите, поручик… Придумаем что-нибудь.

– Что, Денис?! Я – в бегах, Наташу выдают замуж в субботу, да еще и за кого – за моего дядю! Это конец! – поручик рухнул на стул, налил вина и осушил бокал до дна.

– Успокойтесь! А, если написать графу обо всем, признаться.

– Корнет, вы меня удивляете! В любви – каждый за себя! Хорошо, что я не называл имя своей возлюбленной в письме…

– Константин, но вы – единственный наследник графа, насколько я понимаю.

– Да. И что это меняет?

– Неужели он разобьет два любящих сердца, тем более своего же племянника?!

– Право, не знаю, что и сказать, Денис… Может действительно, украсть Наташу и обвенчаться в ближайшей церкви, а потом уже явиться к дяде?

– Возможно… – глубокомысленно изрек корнет, понимая всю сложность ситуации: кто знает, как отреагирует граф.

– А вдруг дядя откажет мне в помощи? И что тогда: я – без средств к существованию, да еще и неприятности с полицией. Что я дам Наташе?

– Тогда пусть она выходит за графа, – подытожил корнет.

– Нет, только не это. Она погубит себя!

– Значит, надо подумать, как лучше похитить «невесту» и обвенчаться с ней. Вряд ли родители проклянут ее, все же – единственная дочь.

– Маски на лицо, пистолеты и вперед, отобьем девушку в бою! – разгорячился поручик.

Корнет от души рассмеялся:

– Ну, любезный, вы – и разбойник! Нет, надо действовать хитростью, иначе вас подстрелят и – прощай Наташа

* * *

В ночь с понедельника на вторник Наташа спала плохо, постоянно ворочалась, не помогали даже успокоительные отвары пустырника и душицы. Мало того, что девушка заснула уже за полночь, ее одолевали сны, сменяя один другой.

Сначала ей приснился граф Астафьев, он поднял фату с ее лица, и поцеловал… Наташа чувствовала отвращение даже во сне и застонала. Глаша вскочила с кушетки:

– Наталья Дмитриевна, что с вами?

Девушка открыла глаза.

– Дурной сон, Глаша, поди спать.

Она перевернулась на другой бок и попыталась заснуть, сон навалился тяжело. Снилось, словно едет она в дрожках с маменькой. Неожиданно на них нападает отряд разбойников: все в черных масках и черных плащах, что развиваются по ветру. Некто хватает ее из дрожек и сажает перед собой на лошадь. Маменька кричит вслед, ее крик слабеет и совсем удаляется и затихает…

Похититель привозит девушку в замок, что на высокой скале. Наташа молит его:

– Отпустите меня, сударь!

Но тот лишь смеется, его смех зловещ и страшен…

Злодей хватает свою жертву и на руках несет в спальню, где их ожидает огромная постель. Он бросает на ложе невинную девушку и наваливается на нее…

– Господи, Наталья Дмитриевна! Проснитесь же! – Глаша трясла девушку, но та продолжала стонать. Наконец она очнулась.

– Что, что такое?

– Вы опять стонали и плакали во сне.

Наташа села на кровати, ее рубашка взмокла от холодного пота.

– Ужас-то какой, Глаша… Принеси мне рубашку свежую из комода… Ох, завтра ехать к графу…

Глаша переодела молодую барыню, накрыла одеялом, словно маленькую.

– Хотите, я посижу с вами, пока не заснете?

– Да, Глаша…

* * *

Наталья проснулась поздно, голова болела, словом настроение у юной барышни было отвратительное. Если бы ни предупредительная Глаша, которая уже подготовила кувшин с водой для умывания, она бы вообще не встала с постели.

– Наталья Дмитриевна, вот и славно! Проснуться изволили.

Молодая барыня потянулась, зевнула и потянула:

– А-а-а… Это ты. Голова разламывается… Не хочу вставать. Да и зачем?

– А затем, Наталья Дмитриевна, что сегодня его сиятельство пожалуют. Неужто не спуститесь к нему в залу? Чай барин-то расстроиться, и не дай Бог, опять расправы учинять станет.

– Да, Глаша, ты, пожалуй, права. Надо вставать.

– Вставайте, вставайте, я вас умою, причешу. Какое платье сегодня пожелаете надеть?

– Глаша, да какая разница? Любое…

– Нет, Наталья Дмитриевна, его сиятельство и батюшка ваш должны видеть вас прибранной, нарядной, свежей.

– Ох, и умна ты Глаша! Быть бы тебе экономкой!

– Чай буду еще…

Глаша поливала из кувшина Наталье а руки, та умылась и села перед зеркалом.

– Совсем я подурнела взаперти… А ты, Глаша, как считаешь?

Глаша взяла гребень и начала с кончиков расчесывать длинные волосы девушки.

– Побледнели вы малость. Так сколь переживаний с ентой свадьбой!